Джейн Остен расследует убийство

В конце ряда стойл, в маленькой каморке, пристроенной к конюшням, Генри лежит на полу, перегородив открытый дверной проем. Обычно в подсобке пахнет кожей и пчелиным воском, но нынешним вечером эти землистые ароматы перебивает сильный запах алкоголя и табачного дыма, исходящий от Генри. Его длинные ноги вытянуты. Свеча в медном подсвечнике мерцает на полу рядом с молодым человеком, прижавшим бутылку к груди и уныло закусившим мундштук белой глиняной трубки.

– Это портвейн отца? – Джейн покашливает, перешагивая через брата.

– А если и так? Побежишь докладывать? – Генри затягивается табаком и выпускает дым прямо в лицо сестре. У него красные глаза, а на подбородке уже как минимум двухдневная щетина. Медные пуговицы на военном мундире расстегнуты, а галстук отсутствует. Генри должен был вернуться в свой полк и колледж сразу по возвращении из Уинчестера, но вместо этого отправил сообщение о том, что заболел. Джейн совершенно уверена, что брат сам виноват в любом недуге, от которого страдает.

– А разве я когда-нибудь докладывала? – Она морщит нос и отмахивается от дыма. Затем обеими руками поднимает седло Грейласс, лежащее на трехногом табурете, и бросает на пол, чтобы сесть на это место. Прошли годы с тех пор, как Джейн брала в руки что-либо из конного снаряжения, и мягкое кожаное седло с железными стременами оказалось намного тяжелее, чем ей помнится. – Я бы хотела, чтобы ты поговорил со мной.

Генри хмурится.

– Я бы хотел, чтобы ты не настаивала на разговоре со мной.

Джейн игнорирует его враждебный тон.

– Ты слышал, что этим утром Софи Риверс вышла замуж за мистера Фитцджеральда?

По лицу Генри пробегает тень оживления.

– Что ж, удачи им. – Он делает глоток портвейна. – Тост за жениха и невесту!

– Выкладывай. – Джейн пинает Генри по икре носком прогулочного ботинка.

Брат проводит рукой по своим каштановым волосам, сжимая их в кулак и с силой дергая.

– Что нам делать, Джейн? Наш брат, наш милый, безобидный брат вот-вот отправится на виселицу за преступление, которого не совершал, и никто из нас не может придумать способ спасти его.

Джейн пронзает острая боль. В глубине души она знает, что каждого члена ее семьи в равной степени мучает судьба Джорджи, но Остены практически неспособны выражать негативные эмоции из-за своей почти религиозной приверженности стоицизму. Лишь необузданность Генри позволяет ему иногда сбросить маску самообладания.

– Мать, похоже, теперь голосует за то, чтобы Джордж признал себя виновным.

– Отец никогда этого не допустит. Джорджи заклеймят как вора и отправят в колонию.

– Знаю. – Джейн скрещивает руки на груди.

– Это не метафора, Джейн. Ему выжгут букву «В» на большом пальце раскаленной докрасна…

– Знаю! – перебивает она, не желая больше ничего слышать. – Возможно, нам действительно стоит подумать о том, чтобы поместить Джорджи в психиатрическую лечебницу. Психушка ведь не хуже этого, не так ли?

– Хуже. – Брат свирепо смотрит на нее. – В следующий раз, когда будешь в Лондоне, я дам тебе пенни, чтобы ты прошла в Бедлам и сама убедилась. Отец прав. Джорджи лишат последней капли достоинства.

– А есть ли хоть какое-то достоинство в том, чтобы дрыгать ногами на виселице? – Джейн вздрагивает. Иногда ее шутки слишком черны даже для нее самой. – Боже милостивый! Генри, они же на самом деле не повесят его! Не так ли?!

Генри вглядывается в надвигающуюся темноту.

– Что такое? О чем ты мне недоговариваешь?

– В прошлом году в Уинчестерском суде присяжных двух четырнадцатилетних мальчиков казнили как карманников.

– Но это несправедливо!

– Таков закон, Джейн. Он не должен быть справедливым… он должен быть настолько ужасающим, что человек скорее умрет с голоду, чем стащит буханку хлеба. – Генри закрывает глаза и тихо плачет.

Джейн отворачивает лицо. Если она увидит слезы Генри, то тоже разрыдается.

– Мы должны что-то сделать. Мы не можем просто сидеть здесь и ждать, пока судья вынесет ему приговор.

Генри прижимает к себе бутылку портвейна, как будто он – Анна, обнимающая одну из своих тряпичных кукол.

– Мы уже все перепробовали. Этот адвокат выманил все деньги Недди, а в итоге ничем не помог.

– Поэтому мы должны выяснить, кто на самом деле убил Зои Ренар! И доказать это, пока не стало слишком поздно. Хотя нет, продолжай сидеть здесь, дуясь из-за неудачных амурных дел и хныкая, как младенец, если тебе так больше нравится.

– Ты не понимаешь.

– А могла бы. – Джейн выхватывает бутылку у него из рук. – Почему вы с Элизой поссорились? Ты планируешь вступить в регулярные войска? Тебе стоит прислушаться к ней. Она знает гораздо больше о том, каково это – оказаться втянутым в настоящую войну.

– Дело не в этом. Я… – Генри прерывисто вздыхает, грудь вздымается, – …я попросил ее выйти за меня замуж.

– Что?! – Джейн, которая успела сделать большой глоток портвейна, давится и выплевывает все. Она не может поверить, что Генри зашел так далеко. Неудивительно, если Элиза посмеялась над ним.

– Не смотри на меня так. Я – взрослый мужчина, сам себе зарабатывающий на жизнь. Что плохого в том, что я сделал предложение Элизе?