Джек из Ньюбери. Томас из Рэдинга

Но в это время наступает война. И только в самые последние годы совершенно забытый и весьма актуальный романист встречает, наконец, справедливую оценку. Последний историк английского романа, профессор лондонского университета И. Е. Бекер видит в Делонэ „того из писателей шекспировской эпохи, который дал нам творения, наиболее похожие на современный роман“. Французский исследователь А. Шевалье рассматривает творчество Томаса Делонэ как важнейшее литературное свидетельство об экономических судьбах Англии и одновременно как крупнейший социальный фактор в истории литературы. В его глазах это одинаково неоценимый документ для изучения романа и для истории пролетариата.

„Настанет день, — говорит этот исследователь, — когда бесконечное богатство человеческого труда займет в литературе то же место, что и в жизни, т. е. первое место после любви. Вслед за несколькими поколениями, освобожденными, наконец, от подчинения борьбе за существование, дети ткачей найдут, быть может, в своей колыбели, вместе с желанием и возможностью широко ими воспользоваться, перо писателя и челнок ткача. Они вспомнят тогда о своем далеком предшественнике. И толпы читателей будут восхищаться этими первобытными романами, волнующими, как детство, и в то же время мощно призывающими к лучшим временам из пасмурной глубины рабочей истории. И, предчувствуя это будущее, все те, чье происхождение, опыт, жизненные корни и самый смысл существования уходят в почву труда, должны чтить память и творчество их замечательного и трогательного предшественника, каким был Томас Делонэ“[1].

II.

Жизнь Делонэ мало известна. Два-три документа, несколько беглых упоминаний в современной печати — вот все, чем мы располагаем.

И все же место его происхождения и его ремесло остаются вне сомнений. Он был ткачом шелка и происходил из Норвича в Норфольке, одном из центров текстильной промышленности. Год его рождения неизвестен. Но к 1583 г. относится его первое печатное выступление, а от 1586 года дошло до нас свидетельство о рождении одного из его сыновей. В 1592 г. Грин в своей „Защите плутовства“ называет Делонэ одним из первых балладников эпохи, а в 1596 г. Габриэль Харвей признает его известнейшим памфлетистом Лондона, намекая на вполне отрицательную оценку его творчества в кругах елизаветинских сподвижников.

И действительно, в том же 1596 г. лондонский лорд-мэр почтительнейше доносит лорду-канцлеру, что он принял все законные меры против типографа, напечатавшего известную „Балладу о неурожае“, возбуждающую нежелательные волнения. Ему удалось установить также имя автора. Это — некий Делонэ, бездельник весьма печальной известности по своим прежним предосудительным балладам, как и по своей вредной книге, написанной для ткачей шелка и полной бессмысленных революционных призывов.

Негодование чиновника понятно. Баллада о неурожае представляла собою диалог между народом и королевой, полный — по терминологии властей — „возмутительных выражений и грубо преувеличивающий недовольство толпы, в целях вызвать смуту“. Ни баллада, ни книга для ткачей до нас не дошли.

Но зато как раз в это время Делонэ публикует сразу три романа: „Джек из Ньюбери“ (1597), „Славное ремесло“, две части в 1597 и, вероятно, в 1598 г. и, наконец, „Томас из Ридинга“, о котором мы встречаем упоминание в 1600 г.

А уже в апреле того же 1600 г. Кемп в своей книге „Преходящее чудо“ говорит о недавней смерти Делонэ, поэта и романиста, скончавшегося в черной нужде, но погребенного с почестями.

Во всяком случае несомненно, что в 1583 г. Томас Делонэ живет в Лондоне, в рабочем квартале Крипльгэт, густо населенном ткачами шелка.

Этот предмет роскоши был ремеслом неимущих. Состоятельные женщины, впавшие в нужду, сироты, оставленные на попечении церковных приходов, неимущие всех родов и происхождений могли заниматься этим трудом. Это было одно из первых ремесл, которое покинуло патриархальное домашнее обзаведение для организации коллективной работы в закрытых помещениях. Плата за труд едва отличалась от милостыни, жестокие безработицы повторялись беспрерывно. Вот почему принадлежность к этому отверженному ремеслу, к этому промыслу обнищавших женщин и эксплоатируемых детей, к этой своеобразной „большой индустрии“ до появления машин, означала пребывание на самом дне тогдашних низов.

Здесь познакомился Делонэ с лондонской промышленностью. Неудивительно, что условия труда в других корпорациях казались ему превосходными. Все представлялось „буржуазным“ и роскошным тому, кто приходил из Крипльгэта. Но в этих шумных мастерских лондонских предместий норвичский ткач собирает свое сокровище — сказки и притчи, басни и анекдоты, легенды и песни, представляющие самую народную струю в устном творчестве его времени. Этим пестрым, разнохарактерным и бойким говором мастерских наполняются понемногу строфы и главы нашего балладника и романиста.