Джек Ричер, или Синяя луна

— И я о том же. — Албанец кивнул. — Но мне бы очень помогло, если б я мог пройти по вашим владениям и проверить все сам. И тогда у нас будут основания для обоснованных выводов. Дело закрыто. Нам больше не придется вас беспокоить. Может быть, вы получите приглашение на пикник Четвертого июля. Как представитель семьи. Надежный человек, который нам помогает.

— Это не мои владения, — ответил Хоган. — Я снимаю здесь комнату. Не думаю, что я имею право вас впустить.

— Может быть, другой джентльмен, который находится в гостиной, это сделает…

— Вам придется поверить нам на слово. И вам пора уходить.

— И не беспокойтесь из-за косячка. Это ведь «травка»? Я уловил запах на улице. Но она меня не интересует. Я не полицейский. Я здесь не для того, чтобы вас арестовать. Я представляю местное общество взаимной помощи. И, должен заметить, мы добиваемся впечатляющих результатов.

— Поверьте нам на слово, — повторил Хоган.

— Кто еще находится в доме? — спросил албанец.

— Никто.

— Вы провели весь вечер вдвоем?

— К нам приходили гости.

— Какие гости?

— Друзья. Мы заказали еду в китайском ресторане и выпили вина.

— Они у вас остались? — спросил албанец.

— Нет.

— И сколько их было?

— Двое.

— Случайно, не мужчина и женщина? — уточнил албанец.

— Но не те мужчина и женщина, которых вы ищете, — заверил его Хоган.

— Откуда вы знаете?

— Потому что они самые обычные люди. Как вы сами сказали.

— Вы уверены, что они не остались ночевать?

— Я видел, как они уходили.

— Хорошо. Тогда вам не о чем беспокоиться. Я просто немного осмотрюсь. И не волнуйтесь, я умею себя вести. У меня есть определенный опыт. Я работал полицейским детективом в Тиране. Обычно человек, побывав в доме, обязательно оставляет следы, которые, среди прочего, рассказывают о том, кто он такой и зачем приходил.

Хоган не ответил.

Ричер и Эбби услышали шаги по коридору прямо под ними. Албанец вошел внутрь.

— Зачем Хоган его впустил? — прошептала Эбби. — Очевидно, этот тип все тут облазает, а не просто заглянет и уйдет. Хоган имел глупость ему поверить.

— Хоган все делает правильно, — прошептал в ответ Ричер. — Он морской пехотинец США и превосходно владеет стратегией. Он дал нам достаточно времени одеться, сложить кровать и открыть окно, чтобы, пока албанец находится внизу, мы вылезли наружу и спрятались на крыльце или во дворе. Албанец нас не найдет и отправится восвояси довольный, ни разу не столкнувшись с сопротивлением. Лучшие сражения — это те, которых удалось избежать. Даже морские пехотинцы понимают такие простые вещи.

— Но мы не вылезаем в окно, — прошептала Эбби. — Мы просто стоим. Мы не следуем его плану.

— Возможно, существует другой подход, — сказал Ричер. — Армейский, а не морской пехоты.

— И в чем он состоит?

— Давай подождем и посмотрим, что будет.

Они услышали, как «гость» вошел в гостиную.

— Вы музыканты? — спросил он.

— Да, — ответил Хоган.

— Играете в клубах?

— Да.

— Вы больше не сможете, если ваше отношение не изменится к лучшему.

Ответа не последовало. Секунда тишины. Потом они услышали шаги по коридору, направлявшиеся в сторону кухни.

— Китайская еда, — услышали они снова голос албанца. — Много контейнеров. Вы не соврали.

— И вино, — добавил Хоган. — Все как я сказал.

Они услышали звон. Две пустые бутылки, поднятые в воздух, чтобы осмотреть их. Потом тишина.

— А это что такое? — спросил албанец.

Они услышали, как из комнаты выкачивается воздух.

Никаких звуков.

Пока албанец сам не ответил на свой вопрос:

— Листок бумаги с безобразно написанным албанским словом.

Глава 30

Ричер и Эбби вышли из спальни к ведущей вниз лестнице. Из кухни под ними не доносилось ни звука. Лишь безмолвное напряжение шипело и потрескивало на кафеле. Ричер представил тревожные взгляды, которыми обменивались Хоган и Бартон.

— Нам нужно спуститься и помочь им, — прошептала Эбби.

— Мы не можем, — прошептал в ответ Ричер. — Если этот тип нас увидит, мы не сможем его отпустить.

— Но почему?

— Он доложит начальству. И этот адрес будет засвечен. У Бартона возникнут бесконечные проблемы. Ему наверняка запретят играть в клубах. Как и Хогану, который в той же лодке. Но им нужно что-то есть.

Потом он смолк.

— Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что мы не можем позволить ему уйти? — тихонько спросила Эбби.

— Есть несколько вариантов.

— Ты собираешься взять его в плен?

— Может быть, в доме есть подвал…

— А другие варианты?

— Ну, их целый диапазон. Я из тех, кто делает то, что может сработать.

— Наверное, это моя вина. Мне не следовало оставлять листок бумаги.

— Ты меня защищала. Это было очень мило с твоей стороны.

— И все равно я совершила ошибку…

— Пролитое молоко[8]. Живи дальше. Не трать нервную энергию.

Между тем разговор под ними возобновился.

— Вы изучаете новый язык? — спросил албанец.

Ответа не последовало.

— С албанского лучше не начинать, — сказал незваный гость. — В особенности с этого слова. Тут есть определенные тонкости. У него множество значений. Его используют люди, которые живут в деревне. Оно старое, из далекого прошлого. И стало редким.

Никакого ответа.

— Зачем вы написали его на листке бумаги?

Никакого ответа.