Джек Восьмеркин американец

Поднялся спор. Николка крепко стоял на своей позиции, Джек его поддерживал. Они доказывали, что даже в постели Скороходов опасен. Ведь вот всю прошедшую зиму пролежал он якобы без языка, а когда зашли к нему коммунары, он Библию читает и указаний в ней по текущему моменту ищет. Как теперь узнать, когда к нему язык вернется? Может, завтра, а может, через месяц. Десяток верных приятелей у него в Чижах есть, через них он с деревней связь держит. Некоторые бабы считают его за мученика, говорят, что он записки пишет и рассылает со своими дочерьми. Теперь, как поправится, наверное, новую штуку придумает.

Капралов только открыл рот, чтобы возразить Николке, как вдруг далеко у конюшни тявкнула собачонка Чумакова.

Боби Снукс, который лежал под столом, моментально вскочил на ноги и бросился к двери.

– Ша, ребята! – сказал Николка. – Подождите.

Замолчали, прислушались. Но кругом было все тихо.

Только дождик лупил по крыше да вода шумела, сбегая по трубам. Собака у конюшни умолкла, но Боби стоял у двери беспокойно, задрав морду вверх.

– Дай мне слово, – начал было Капралов.

– Подожди! – остановил его Николка. – Посидим в темноте, ребята.

Он потушил электрическую лампу и подошел к окну.

На площадке перед большим домом горел фонарь. Вокруг него кружились водяные капли. Коммуна спала, и совсем было тихо на дворе. Но именно эта тишина почему-то и казалась подозрительной.

Николка достал наган из стола и сказал:

– Возьми-ка собаку, Яша, да выйдем на крыльцо.

Джек взял Боби за ошейник и открыл дверь. Все вышли на террасу и молча постояли несколько минут. Ничего подозрительного на дворе как будто не было, только Боби ворчит и рвется из ошейника.

– Чует кого-то! – прошептал Николка. – Отпусти его, Яша.

Джек освободил собаку. Одним прыжком Боби соскочил с террасы и исчез в темноте. Затем, далеко у конюшни, послышался его ожесточенный лай, визг и как будто звуки борьбы.

– Хорек! – сказал Маршев.

– Брось! – оборвал Николка. – Какой там хорек! Не понимаешь разве: Скороходов Пал Палыч за лошадью пришел с друзьями своими. Бегом, ребята, но без крика!

Коммунары соскочили с террасы и побежали в темноту.

Капли дождя плющились о лица, забивались в глаза и уши.

Слышен был топот ног впереди и лай удаляющегося Боби.

На мгновение задержались у конюшни. Капралов зажег спичку, осветил ворота. Они были заперты изнутри на задвижку, но кто-то всунул в щель железный шкворень и, видимо, пытался проникнуть внутрь. Слышно было, как лошади в конюшне тревожно перебирают копытами и как храпит Чумаков.

– Бежим дальше, товарищи! – скомандовал Николка. –

Если хоть одного изловим, все дела распутаем.

Коммунары побежали по фруктовому саду, и лай Боби

Снукса служил им путеводным сигналом. Собака лаяла далеко впереди.

Бежать по саду было трудно. Ноги скользили по мокрой земле, ветви яблонь хватали за одежду. В темноте можно было удариться о ствол дерева, выколоть глаз о низкий сук.

Но ребят не смущало все это. Николка торопил. Он понимал, что погоня является как бы продолжением разговора в конторе и если понатужиться и нагнать неизвестных людей, то все станет ясно.

Делая огромные прыжки, Николка все время покрикивал:

– Наддай, ребята, наддай! Борьба на последнем этапе…

Сад кончался. Вдруг издалека, из-за пруда, донесся протяжный вой Боби. Затем все затихло. Коммунары выскочили из-под деревьев, перемахнули через канаву. Пруд остался сбоку, впереди были разрушенные мокрые гряды огорода, а дальше уж поле. За канавой остановились.

Ни лая, ни топота слышно не было.

– Может, в засаду сели? – спросил Капралов.

– Нет, по огороду бегут, мягко, – ответил Николка. –

Поэтому и шагов не слышно. Но следы останутся.

– Да ведь не разберешь их, дождем смоет.

– Не успеет смыть, – вмешался в разговор Джек. – Теперь уж мы их словим. Боби приведет.

– А ведь верно! – подхватил Николка. – Вперед, товарищи!

Коммунары побежали по огороду.

– Позови пса, Яша, – сказал Николка.

Джек громко закричал:

– Боби, ищи!

И в ответ ему совсем близко, слева, раздался жалобный визг собаки. Джек побежал налево. Между черных гряд копошился Боби Снукс. Он попытался встать, но упал и опять тоскливо взвизгнул.

– В чем дело, Боби? – спросил Джек ласково.

Капралов спичкой осветил собаку. Спинной хребет

Боби был перебит ударом топора. Задние ноги не действовали. Вся земля кругом была забрызгана кровью, и красноватая лужа темнела под собакой. Спичка догорела.

– Добей его, Николка! – сказал Джек каким-то чужим голосом. – Все равно теперь не выживет.

– Сам добей.

– Мне его жальче.

Николка вытащил наган и выстрелил Боби в ухо. Собака вздрогнула и замерла при вспышке выстрела. Ребята помолчали минуту.

Джек отошел в сторону и провел рукой по лицу. Лицо было совсем мокрое от дождя и слез.

– Эх и ответит мне Скороходов за собачку! – сказал

Николка со злостью. – Ясно, поняли, что она на след нас наведет. Что же, идемте назад, товарищи. Теперь не догоним.

Но никто не двинулся с места. После стремительного бега вперед возвращаться в коммуну только с трупом собаки казалось невозможным.

– Что с Бобом делать будем? – спросил Маршев.