Джекпот

В сауну разгоряченному, взбудораженному Косте хватает ума не лезть, плюхается он в прохладный бассейн, плавает минут десять, остывает, приходит в себя. Все, теперь от дома Генрих с женой ему откажут. Как Лера смотрела на него, когда муж повел всех париться… И ведь предупреждала. Ладно, чего об этом.

Наказание, вполне Костей заслуженное (он сам так считал, но не потому, что в перепалке кого-то оскорбил: чего не было, того не было, а потому, что бессмысленно и нелепо было открываться перед этой публикой и тем самым подставлять хозяев), оказалось не столь суровым, как представлялось поначалу. Он извинился перед Генрихом и Лерой за свою дурацкую несдержанность, Аля не разговаривала с ним неделю, потихоньку смягчилась, и в одну из суббот они вновь поехали в Нахабино с разрешения хозяйки. Костя поцеловался с Лерой в знак примирения, и та неожиданно предложила пожить на даче с тем, чтобы побыстрее закончить роман, о котором уже рассказала знакомому, весьма известному и преуспевающему издателю. Книгу ждут – теперь очередь за Костей.

Четверг восьмого июля складывается привычно, буднично и – странно. Накануне Костя договаривается о встрече в издательстве, днем должен к Але заехать, вместе пообедать, потом к ней на Славянский попрощаться – завтра улетает она в Европу, и с утра какие-то непонятности. Во время звонка Але вырубается связь, он вынужден перезванивать по мобильному. Такого ни разу не было. Связь так и не восстанавливается до его отъезда с дачи. Берет с собой в Москву лекарства – вынужден принимать по гроб жизни несколько таблеток в день, часто забывает о них, сейчас вспоминает и вместо того, чтобы взять по паре пилюль (завтра ведь вернется на дачу, проводив Алю, запас не надобен), укладывает в наплечную сумку флаконы. Наконец, оставляет в письменном столе синий паспорт, для него сие крайняя редкость; всхомянулся, поджидая водителя Володю, уже за воротами, вынужден вернуться, забрать паспорт и замечает сам себе – плохая примета.

Володя приезжает с опозданием в полчаса – говорит, что как бы застрял в пробке. Ох уж это лукаво-бессмысленное «как бы», постоянное на здешнем языке, пришедшее на смену «так сказать» и другим оборотам былого, советского времени. Звонит Костя однажды по делу в одну московскую контору, просит к телефону начальника, секретарша в ответ: «Он как бы за границей». Костя уточняет: «Так за границей или нет?» «Я же говорю: как бы за границей», – не понимает его вопроса секретарша. Или непременное «да» в конце предложений, не вопросительное, не восклицательное, никакое. «Встречаю утром своего приятеля по работе, да, приглашает он на день рождения жены, да…» Впрочем, зря, наверное, Костя удивляется – мусор в любом языке присутствует. Те же американцы то и дело в речь вставляют ничего не выражающее «you know» («вы знаете»). Разница в том, что в Америке это свойственно простолюдинам, а в России говорят так все, от президента и телеведущих до уличных торговок.

Из-за опоздания шофера перезванивает Костя в издательство и просит сдвинуть встречу. «Nissan» выходит на трассу, не столь оживленную около полудня, Костя на заднем сиденье, пролистывает главу рукописи, которую должен показать в издательстве.

Из дневника Ситникова