Дженни Герхардт

To this he would ascend after sitting alone on the doorstep of the mill in this lonely, foresaken neighborhood, until nine o'clock of an evening; and here, amid the odor of machinery wafted up from the floor below, by the light of a single tallow candle, he would conclude his solitary day, reading his German paper, folding his hands and thinking, kneeling by an open window in the shadow of the night to say his prayers, and silently stretching himself to rest.	До девяти часов вечера Г ерхардт одиноко сидел у ворот фабрики, глядя на пустынные, глухие улицы, а потом взбирался на чердак; здесь в удушливом запахе машинного масла, подымающемся из нижних этажей, при свете сальной свечи, старик все также одиноко заканчивал свой день: читал немецкую газету, задумывался, скрестив руки на груди, а потом в темноте опускался на колени у открытого окна и, помолясь на сон грядущий, вытягивался на своем жестком ложе.
Long were the days, dreary the prospect.	Дни тянулись бесконечно долго, будущее казалось унылым и безотрадным.
Still he lifted his hands in utmost faith to God, praying that his sins might be forgiven and that he might be vouchsafed a few more years of comfort and of happy family life.	И все же, возведя руки к небесам, он с безграничной верой молился о том, чтобы ему простились его грехи и дано было еще несколько лет покоя и счастья в кругу семьи.
So the momentous question was finally decided.	Итак, важнейший вопрос был наконец решен.
There was the greatest longing and impatience among the children, and Mrs. Gerhardt shared their emotions in a suppressed way.	Дети изнывали от нетерпения, и миссис Герхардт втайне разделяла их чувства.
Jennie was to go first, as Bass had suggested; later on they would all follow.	Дженни должна была выехать первой, как и предлагал Весе; за нею двинутся в Кливленд и остальные.
When the hour came for Jennie's departure there was great excitement in the household.	Когда настал час отъезда Дженни, все разволновались.
"How long you going to be 'fore you send for us?" was Martha's inquiry, several times repeated.	- Ты скоро нас выпишешь к себе? - снова и снова спрашивала Марта.
"Tell Bass to hurry up," said the eager George.	- Скажи Бассу, чтоб поскорее, - требовал Джордж.
"I want to go to Cleveland, I want to go to Cleveland," Veronica was caught singing to herself.	- Хочу в Кливленд, хочу в Кливленд! - напевала Вероника, когда думала, что ее никто не слышит.
"Listen to her," exclaimed George, sarcastically.	- Ишь ты, чего захотела, - насмешливо воскликнул Джордж, услыхав эту песенку.
"Aw, you hush up," was her displeased rejoinder.	- А тебе-то что? - обиженно сказала девочка.
When the final hour came, however, it required all of Jennie's strength to go through with the farewells.	Но когда настали минуты прощания, Дженни должна была призвать на помощь все свое мужество.
Though everything was being done in order to bring them together again under better conditions, she could not help feeling depressed.	Хотя это делалось для того, чтобы они поскорее могли опять зажить все вместе и лучше прежнего, она невольно пала духом.
Her little one, now six months old, was being left behind.	Ей приходилось расставаться со своей шестимесячной дочуркой.
The great world was to her one undiscovered bourne. It frightened her.	Впереди ждал огромный, неведомый мир, и он пугал ее.
"You mustn't worry, Ma," she found courage enough to say.	- Не тревожься, мамочка, - сказала она, собравшись с силами.