Дженни Герхардт

Jennie and her mother had talked over this very matter, and Jennie had expressed a preference for Vesta.	Дженни тоже говорила об этом с матерью и сказала, что ей нравится имя Веста.
Now her mother made bold to suggest it as her own choice.	Теперь миссис Герхардт осмелилась сама это предложить.
"How would Vesta do?"	- Может, назовем ее Вестой?
Gerhardt heard this with indifference.	Герхардт выслушал жену с полным равнодушием.
Secretly he had settled the question in his own mind.	Втайне он уже сделал выбор.
He had a name in store, left over from the halcyon period of his youth, and never opportunely available in the case of his own children-Wilhelmina.	У него было про запас имя, сохранившееся в памяти со времен юности, хотя почему-то он не назвал так ни одну из собственных дочерей: Вильгельмина.
Of course he had no idea of unbending in the least toward his small granddaughter.	Разумеется, он и не думал ни о каких нежностях в отношении к внучке.
He merely liked the name, and the child ought to be grateful to get it.	Просто это хорошее имя, и девочка должна быть за него благодарна.
With a far-off, gingery air he brought forward this first offering upon the altar of natural affection, for offering it was, after all.	С рассеянным и недовольным видом Герхардт возложил свой первый дар на алтарь родственной любви, ибо в конце концов это был дар.
"That is nice," he said, forgetting his indifference.	- Недурно, - сказал он, забывая о своем равнодушии.
"But how would Wilhelmina do?"	- А может быть, назвать ее Вильгельминой?
Mrs. Gerhardt did not dare cross him when he was thus unconsciously weakening.	Миссис Г ерхардт не посмела ему перечить, раз уж он невольно смягчился.
Her woman's tact came to the rescue.	Женский такт выручил ее.
"We might give her both names," she compromised.	- Можно дать ей оба имени, - сказала она.
"It makes no difference to me," he replied, drawing back into the shell of opposition from which he had been inadvertently drawn.	- Мне все едино, - ответил Г ерхардт, вновь уходя в свою скорлупу, из которой вылез, сам того не заметив.
"Just so she is baptized."	- Важно, чтоб ее окрестили.
Jennie heard of this with pleasure, for she was anxious that the child should have every advantage, religious or otherwise, that it was possible to obtain.	Дженни с радостью услыхала об всем этом, так как ей непременно хотелось добиться для своей девочки всех возможных преимуществ, будь то в отношении религии или в любом другом.
She took great pains to starch and iron the clothes it was to wear on the appointed day.	Она положила немало труда на то, чтобы образцово накрахмалить и выгладить платьице и все, во что надо было нарядить дочку в назначенный день.
Gerhardt sought out the minister of the nearest Lutheran church, a round-headed, thick-set theologian of the most formal type, to whom he stated his errand.	Герхардт отыскал лютеранского священника из ближайшего прихода - большеголового, коренастого служителя церкви, педанта и формалиста - и изложил ему свою просьбу.
"Your grandchild?" inquired the minister.	- Это ваша внучка? - спросил священник.
"Yes," said Gerhardt, "her father is not here."	- Да, - сказал Герхардт. - Ее отца здесь нет.