Джим Джармуш. Стихи и музыка

Любопытно, что после «Поезда» Хокинс и его группа снялись в еще одном фильме – французском «Может быть» («Peut-être»). Но там уже в банальной роли – музыкантов, выступающих на сцене.

Александр Беляев

«Страннее, чем рай», 1984

«Я наложил на тебя заклятье», – заливается за кадром хриплый баритон Скримин’ Джея Хокинса, легендарного черного блюзмена, навек прославившего свое имя именно этой, тысячу раз перепетой, песней. Так и Джармуш наложил свое заклятье на кинематограф фильмом, где эта песня прозвучала как минимум четыре раза, – «Страннее, чем рай». Все началось с остатков пленки от съемок «Положения вещей» Вима Вендерса – немецкий режиссер подарил их молодому американскому коллеге, и так тот снял первые полчаса фильма. А после подтянулись продюсеры. И не пожалели. Крохотный бюджет, колеблющийся вокруг ста тысяч долларов, окупился примерно двадцать раз, автор получил в Каннах «Золотую камеру» за лучший дебют – хотя, строго говоря, это была уже вторая его полнометражная картина. Стиль Джармуша отныне и навсегда был закреплен этой минималистской черно-белой картиной в соответствии с пущенным им самим шуточным описанием: «Неореалистическая черная комедия, сделанная в стиле воображаемого восточноевропейского режиссера, одержимого Одзу и “Новобрачными”».

Хотя – комедия ли? Вопрос заслуживает отдельного обсуждения. Когда Вилли пытается привлечь внимание кузины Евы, он рассказывает ей анекдот о человеке, идущем по улице с развязанными шнурками. Друзья постоянно говорят, что у него развязаны шнурки, а он отвечает: «Я знаю» – и продолжает путь. Смешную развязку Вилли забыл, и Ева смеется именно поэтому. Так же работает фильм Джармуша, в котором все наперекосяк, не так, как принято и привычно… и именно поэтому парадоксально действенно. Страннее, чем комедия.

Три персонажа, три города, три главы фильма со своими подзаголовками: «Новый свет», «Один год спустя» и «Рай». Магическое число – как в сказке о герое, что отправился за тридевять земель за счастьем. Такова, очевидно, цель миллионов мигрантов, прибывавших в Америку из всех стран мира, – постоянных персонажей фильмов Джармуша, хоть сам он родился и вырос в Штатах. Его постоянно тянет в Европу, и туда – в Париж, где режиссер действительно провел самые важные месяцы киноманской молодости, – отправлялся в финале «Отпуска без конца» его герой. Во Франции Джармуш, кажется, обучился важнейшему из своих умений: смотреть на Америку со стороны. И показал эту способность впервые при помощи героини «Страннее, чем рай» Евы, приезжающей в Нью-Йорк из родного Будапешта. Оттуда же родом театральная актриса Эстер Балинт, сыгравшая в фильме свою первую кинороль.

«Страннее, чем рай» начинается с венгерских иммигрантов. Потерянная Ева стоит рядом с аэропортом и смотрит на садящийся самолет. Одновременно с этим ее двоюродному брату Вилли звонит живущая в Кливленде тетушка Лотти. Старушка говорит с Вилли по-венгерски, называя его венгерским именем – Бела; тот требует, чтобы она перешла на английский, но тщетно. Лотти сообщает, что в гости к Вилли вот-вот приедет будапештская кузина. Она должна была переночевать и после этого ехать прямиком в Кливленд, но тетушка ложится в больницу на десять дней, так что Вилли придется приютить родственницу у себя.

Невольная встреча Евы и ее стильного бездельника-кузена, самопровозглашенного хипстера в кожаной куртке и неизменной шляпе, составляет содержание первой части фильма. Название «Новый свет» намекает на первооткрывательство: неофитка Ева прибыла прямиком в рай, как и предполагает ее имя, а теперь при помощи местного жителя будет открывать его для себя (не будем забывать, что в 1984-м речь шла о социалистическом Будапеште). Но «мир возможностей» показан Джармушем с саркастической иронией. Ни грязные пустые улицы, по которым Ева идет в поисках жилища Вилли, ни его скудно обставленная комната не впечатляют флегматичную приезжую. Она брезгливо смотрит на «телеужин», который поглощает Вилли, и спрашивает, из чего сделано то мясо, которое он ест. Пытается разобраться в правилах бейсбола и быстро сдается. Когда же кузен, расщедрившись, дарит ей платье – объявляет его уродливым и при первой возможности выбрасывает в мусор.

Без малейшего интереса смотрит Ева в компании Вилли по телевизору научно-фантастическое кино или спортивный матч. А когда он засыпает, даже не разворачивает экран в свою сторону. Она приехала из страны, откуда Америка казалась вселенной осуществившихся надежд, – но, прибыв по назначению, обнаружила, что и местные жители смотрят на воображаемую Америку через призму телевизора. Ее, этой райской Америки, не существует вовсе.