Читаем Джим Джармуш. Стихи и музыка полностью

На лице Евы постоянно написано недоверие ко всему, что она видит вокруг. Джармуш делает ее неосуществленные мечты (бог знает о чем) фигурой умолчания, прячет ее разочарование под ироническим равнодушием. Но даже ее уклончивые реплики говорят за себя. Из тесной комнаты Вилли она мечтает наконец-то уехать к тетушке Лотти в Кливленд, но и там вынуждена встречаться со скучным бородатым служащим бензоколонки и торговать ненавистными хот-догами. Американизированный Вилли и его партнер Эдди уже кажутся ей спасителями на фоне контролирующей каждый ее шаг тетушки Лотти, которая отказывается разговаривать по-английски. «Один год спустя» похож на второе действие пьесы театра абсурда – в «Страннее, чем рай» Джармуш явно испытал влияние Беккета и Пинтера, – поскольку после перемены места действия не меняется ничего, кроме погоды: Кливленд заметен снегом. Теперь Ева мечтает уехать во Флориду: там по меньшей мере тепло.

Журнал Film Comment, встретивший выход фильма с восторгом, сравнил его с перевернутым «Волшебником страны Оз»: куда бы ни шла Ева со своими спутниками по воображаемой дороге из желтого кирпича, изумруды оказываются цветными стеклами. Долгожданный «рай» – собственно, Флорида – встречает их дешевым мотелем и пустынным ветреным пляжем, на котором ни к чему темные очки, первым делом купленные Вилли в ближайшем сувенирном магазине. Вместо реальных открыточных пейзажей – пальма на картине в отеле да пальмовая ветвь в вазе. Теперь Еве мечтается о деньгах, которые позволят улететь отсюда подальше. Желательно куда-нибудь в Европу, только бы не в опостылевший Будапешт. Замкнутый круг.

Незаметно Джармуш уходит от критики Америки как таковой, делая стержнем своего фильма неудовлетворенность и бесприютность любого человека, почему-то поверившего обещаниям судьбы. Апатия заядлого игрока Вилли, зарабатывающего деньги на бегах, и суетливое возбуждение его оптимистичного товарища Эдди не имеют никакого отношения к эмиграции – Вилли родился в Будапеште, но предпочел забыть об этом, а Эдди – коренной американец, хотя и о Флориде, и о Кливленде знает исключительно понаслышке. Само устройство жизни мешает каждому из троих героев узреть рай, как бы они его себе ни представляли. Пресловутая американская (и любая другая) мечта так же недостижима, как «Запретная планета» из дурацкого фантастического фильма. Даже когда Ева, Вилли и Эдди приезжают полюбоваться большим озером в Кливленде, метель не дает им насладиться предположительно впечатляющим видом. Снег да снег кругом. Пейзаж определенно инопланетный, но никак не райский.

Несмотря на это, «Страннее, чем рай» не только разрушает стереотипный образ Америки, но и создает собственный, альтернативный. В нем различима поэзия обшарпанных задворок и низов, свободолюбивых отщепенцев и независимых маргиналов: та постиндустриальная страна, в которой вырос уроженец Акрона Джармуш. В ней он, по его собственным словам, видит и уродство, и красоту. А еще поэзия выбора собственной траектории, пусть у нее не будет финальной точки назначения (иначе какая же это свобода). Наконец, поэзия того самого заклятия, что наложил на Еву далекий и давний американский блюзмен: в свои первые часы в Нью-Йорке она идет по улице с магнитофоном, откуда доносится «I Put a Spell on You». Если Джармушу и дано заколдовать его приземленную, начисто лишенную прекраснодушия Америку, то лишь при помощи музыки.

Худощавый Джон Лури, сыгравший роль Вилли, уже писал музыку и играл на саксофоне в «Отпуске без конца». Ричард Эдсон, выступивший в третьей главной роли – неуверенного в себе Эдди, – тоже по профессии музыкант, он играл на ударных в первом альбоме Sonic Youth. И сама Эстер Балинт позже сделала музыкальную карьеру, записав две успешные пластинки. Джармуш верен себе: даже его актеры – чужестранцы в мире кинематографа. Их чудаковатая манера и нехватка профессионального бэкграунда превращены режиссером в неповторимый стиль. А необходимая музыкальность ритма картины, включающего не только звуковые фрагменты, но и паузы, гармонично отвечает кастингу. Саундтрек в фильме тоже парадоксальный. Саксофонист Лури написал нежную музыку для струнного квартета (ее исполняет Paradise Quartet, «Райский квартет») под влиянием квартетов Белы Бартока – хотя от своего венгерского имени Бела его персонаж все время отказывается. А саксофон при этом завывает в блюзе Хокинса, при звуках которого Вилли, герой Лури, всегда недовольно морщится.

Еще бы – ведь он прагматик. И если идет играть в карты, то заранее знает, что выиграет. Не то что Эдди (тоже, впрочем, шулер), мечтающий как-нибудь выиграть на бегах и верящий в свое предчувствие. Поэтому во Флориде они продувают все сбережения. Джармуш отдельно подчеркивает, что все его герои лишены каких бы то ни было амбиций, столь необходимых для достижения американской мечты, и даже вводит в фильм сцену, где Вилли и Эдди недружелюбно перебрасываются несколькими словами с человеком, ждущим автобуса, чтобы отправиться на работу – на завод. Они бы так точно не смогли.

Перейти на страницу:

Все книги серии Кинотексты

Хроника чувств
Хроника чувств

Александр Клюге (род. 1932) — один из крупнейших режиссеров Нового немецкого кино 1970-х, автор фильмов «Прощание с прошлым», «Артисты под куполом цирка: беспомощны», «Патриотка» и других, вошедших в историю кино как образцы интеллектуальной авторской режиссуры. В Германии Клюге не меньше известен как телеведущий и литератор, автор множества книг и редкого творческого метода, позволяющего ему создавать масштабные коллажи из документов и фантазии, текстов и изображений. «Хроника чувств», вобравшая себя многое из того, что было написано А. Клюге на протяжении десятилетий, удостоена в 2003 году самой престижной немецкой литературной премии им. Георга Бюхнера. Это своеобразная альтернативная история, смонтированная из «Анны Карениной» и Хайдеггера, военных действий в Крыму и Наполеоновских войн, из великого и банального, трагического и смешного. Провокативная и захватывающая «Хроника чувств» становится воображаемой хроникой современности.На русском языке публикуется сокращенный авторизованный вариант.

Александр Клюге

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза
Герман. Интервью. Эссе. Сценарий
Герман. Интервью. Эссе. Сценарий

«Проверка на дорогах», «Двадцать дней без войны», «Мой друг Иван Лапшин», «Хрусталев, машину!» – эти фильмы, загадочные и мощные, складываются в феномен Алексея Германа. Его кинематограф – одно из самых значительных и наименее изученных явлений в мировом искусстве последнего полувека. Из многочасовых бесед с режиссером Антон Долин узнал если не все, то самое главное о происхождении мастера, его родителях, военном детстве, оттепельной юности и мытарствах в лабиринтах советской кинематографии. Он выяснил, как рождался новый киноязык, разобрался в том, кто такие на самом деле Лапшин и Хрусталев и чего ждать от пятой полнометражной картины Германа, работа над которой ведется уже больше десяти лет. Герои этой книги – не только сам Герман, но и многие другие: Константин Симонов и Филипп Ермаш, Ролан Быков и Андрей Миронов, Георгий Товстоногов и Евгений Шварц. Между фактом и байкой, мифом и историей, кино и литературой, эти рассказы – о памяти, времени и труде, который незаметно превращается в искусство. В книгу также включены эссе Антона Долина – своеобразный путеводитель по фильмам Германа. В приложении впервые публикуется сценарий Алексея Германа и Светланы Кармалиты, написанный по мотивам прозы Редьярда Киплинга.

Антон Владимирович Долин

Биографии и Мемуары

Похожие книги