Джим Уэйд

Там было трое мужчин – Клет, какой-то араб и белый, чье лицо Уэйд не мог разглядеть со своего наблюдательного пункта. Все трое сидели вокруг стола. Клет наливала ликер из квадратной бутылки. Его низкий смех звучал все громче.

– Это мое последнее путешествие. У тебя теперь достаточно оружия, ведь так?

Араб предостерегающе поднял руку. Его свирепое бородатое лицо скривилось.

– Говори тише! Теперь здесь не только туареги. Вожди такие…

Клет презрительно сплюнул.

– Они ничего не услышат. Они слишком далеко, Мабрук.

Мабрук! Это был фальшивый мумин!

Уэйд прищурился, пытаясь разглядеть лицо незнакомца. Затем они расширились, когда третий мужчина откинулся на спинку стула, открыв желтое, изможденное лицо. Веко его правого глаза подергивалось от нервного тика. Уэйд вспомнил гамадриаду и караита, в поезде на Басру, и двух мужчин, которые пробудили в нем любопытство. Одним из них был хадж Нессердин.

Другой теперь сидел перед ним. Джерри Койн, репортер. Итак, он был последним членом из трио ренегатов, путешествовавшим в качестве иностранного корреспондента, чтобы избежать подозрений! «Это Койн подкинул мне смертоносных змей», – догадался Уэйд.

– Все готово, – сказал фальшивый репортер, закуривая сигарету. – Дай мне выпить, Клет. Наши же туземцы на посту и готовы к бою. Я позаботился об этом. Басра, Багдад, Дамаск, Бейрут – все ключевые города. Они просто ждут сигнала.

Мумин улыбнулся в бороду.

– Завтра я поговорю с муллами и скажу им, когда совершать джихад.

– Вы уверены, что хотите сделать это сами? – спросил Койн. – Может быть, нам лучше воспользоваться одним из двойников?

– Никакой опасности нет, – отмахнулся Мабрук. – Кроме того, осталось только два других Мабрука. Они могут понадобиться нам позже для более опасных задач, таких как форт близ Хайбара. Ай! Хорошо, что я не возглавил ту атаку, иначе пуля убила бы меня, а не того, другого. Как его звали?

Койн пожал плечами.

– Это не имеет значения. Он стал Мабруком после того, как выкурил достаточно гашиша.

Уэйд прикрыл глаза. Он начинал понимать, откуда взялась репутация мумина, как бессмертного. Это было достаточно легко, так как использовались двойники. Арабы были захвачены в плен, одурманены гашишем и их замаскировали под Мабрука. Одичавшие от наркотика, они возглавляли самоубийственные атаки. Если их убивали, это не имело значения, так как сам Мабрак никогда не подвергался опасности. Но Койн упомянул, что его собственные туземцы ждут в ключевых городах. Почему? И почему здесь собрались вожди кочевников?

В комнату, пошатываясь под тяжестью тяжелого свернутого палаточного ковра, вошел мужчина. Он опустил его, тяжело дыша, и встал. Это был Али Хасан, араб, который застрелил Танит в кафе Рамадана!

– Али! – резко бросил Койн. – Какого черта ты здесь делаешь?

Убийца пожал плечами.

– Я повиновался тебе, сахиб. Я убил британского офицера в Басре, как вы приказали.

– Ну?

Койн уставился на ковер.

– Терпение. – Али улыбнулась. – Хадж Нессерд…

В глазах Койна вспыхнул гнев.

– Ты не убил его? Дурак!

Вместо ответа Али Хасан развернул ковер. Тело Нессердина лежало обнаженным. Он все еще дышал, но на зеленом тюрбане запеклась кровь.

– Танит, танцовщица, сказала ему слишком много, – сказала Али. – Она мертва. Хадж нанял автомобиль, чтобы подобраться поближе к месту выгрузки оружия, а затем отправился пешком. Я последовал за ним. Я не посмел подпускать его слишком близко.

– Кто он, черт возьми, такой? – прорычал Клет.

Мумин нервно облизнул губы.

– Самая крупная шишка в округе, – пояснил Койн. – Он из тех, кто может устроить настоящий Джихад, только Несердин никогда им не занимался. Арабы поклоняются ему. Если он сейчас скажет им разойтись по домам, они так и сделают, но перед этим разорвут нас на куски.

– Только не туареги, – возразил Клет, неприятно улыбнувшись.

– Нет, но вожди – фигуры, с которыми нужно считаться в этой игре. Я не совсем понимаю… – тут Койри замялся, его глаз дернулся. – Он мог бы здорово все испортить, если бы у него была такая возможность.

– Зачем давать ему шанс? – требовательно спросил шкипер.

– Потому что он святой человек! – возразил Койн. – Это маленький оловянный божок! Что будет, если мы убьем его, и кто-нибудь найдет его тело? Наши жизни будут стоить не больше двух медяков. Мы не можем рисковать.

– Я говорю, убей его, – яростно прорычал Клет.

Койн встретил его яростный взгляд.

– Здесь я отдаю приказы.

Мумин беспокойно заерзал. Наконец Клет проворчала:

– До сих пор я шел на риск, грабил жемчуг с острова Бахрейн, чтобы получить деньги на наши ружья, и имел дело с туарегами.

– Послезавтра ты сможешь делать все, что захочешь, – пообещал Койн. – Пока вожди здесь, мы должны быть начеку. Все зависит от того, убедит ли их мумин пойти на джихад. Один неверный шаг – и мы пропали.

Они разговаривали по-английски, и Али Хасан, очевидно, не понимал, о чем речь, хотя при этом с любопытством переводил взгляд с одного на другого.