Джинны пятой стихии

— Ладно, гадать не будем, — прервал молчание Омельченко. — Пашу надо выручать. Едем сначала в «Интурист» к Баннику, пусть объяснит. А оттуда — прямо в КГБ.

— Ну да, — фыркнул Щетинкин. — Так они тебе его и отдали! Нет, тут надо похитрее… Надо еще кого-нибудь задействовать.

— Погодите, ребята. Вот так — в лоб, действительно, только навредим, — Лиза задумалась, прикидывая что-то в уме. — Мне кажется, на первом этапе нужна элементарная огласка. Чем больше людей окажутся в курсе — тем лучше. Поэтому — что мы можем?.. Институт, Академия, горком, ЦК…

— МВД стоит подключить, — предложил, подумав, Щетинкин. — Милиция и «контора» друг друга недолюбливают, можно на этом сыграть.

— И московских «тяжеловесов», так? Это я могу взять на себя, — оживился Омельченко. — И ты, Лиза, позвонишь троим-четверым. Есть ведь кому?

Она кивнула, соглашаясь.

— Давайте распределимся, кто куда. Предлагаю так: Борис — в институт и Академию, Сергей — в МВД, начнешь с райотдела, а потом и выше. Я беру на себя горком и так далее… И, ребята, — подумав, строго предупредила она, — пожалуйста, без «болевых» приемов и отсебятины. И везде и всем говорите только правду. Честность — лучшая политика, особенно в нашем положении. Хорошо?

Они оба согласно кивнули, но потом Омельченко сказал:

— И все же сначала я бы наведался к Баннику. Давайте так — прямиком в гостиницу, втроем. А уже потом — как наметили.

Чтобы не терять времени, такси вызывать не стали. Просто проголосовали на улице, остановили частника и через десять минут были на привокзальной площади у «Интуриста».

— Вот что, Лиза, — замедлил шаги Омельченко. — Тебе есть смысл подождать нас… хотя бы вон на той скамеечке в сквере. Женщина в гостинице… сама понимаешь.

— Сейчас десять утра, а не одиннадцать вечера![8]

— Так и гостиница специфическая.

Лиза посмотрела на них, подумала.

— Хорошо. Вы только поживее, пожалуйста. Ладно?

Щетинкин погладил ее по плечу.

— Не волнуйся, Лизок. Мы аккуратно.

…В вестибюль мимо швейцара они прошли неторопливой, но деловой походкой. Так, что он даже не потребовал предъявить пропуск-визитку.

Из-за полуспущенных штор, обилия пальм и рододендронов в кадках, массивных кожаных кресел и диванов там царил полумрак. Прямо по вестибюлю угадывалась широкая лестница с мощными перилами. По краям ее венчали массивные вазы, а ковровую дорожку на каждой ступени прижимали начищенные медные прутья. Занимавшая всю боковую стенку застекленная поверху деревянная стойка-барьер почти не бросалась в глаза, тем более три женщины в одинаковых строгих белых блузках по другую сторону.

Омельченко направился к той, что сидела за надписью «Администратор».

— Здравствуйте.

— Добрый день! Чем могу помочь?

Он открыл перед женщиной свое удостоверение.

— Я из Новосибирска, остановился в «Кыргызстане». А у вас живет мой коллега из Москвы, мы договорились с ним сегодня встретиться.

— Да-да, конечно… э-э, Борис Богданович. Он вас ждет? В каком номере, знаете?

— Двести второй, Николай Осипович Банник.

Глаза администратора вдруг скачком изменились, и выражение лица сразу стало другим, хотя, как мог поклясться Щетинкин и подтвердить Омельченко, у нее при этом не дрогнула ни одна черта. Просто из официально-приветливого оно мгновенно сделалось официально-дежурным.

— Извините, товарищи, названный гражданин у нас не проживает.

— Как же так, — удивился Омельченко. — Буквально вчера вечером мы перезванивались. Да и вот, пожалуйста.

Из наружного кармана пиджака он достал визитку, которую сутки назад поднял со стола в кабинете Баринова, показал женщине за стойкой — сначала лицевую, потом обратную сторону, где Банник написал название гостиницы и номер, в котором остановился.

Женщина непроизвольно скосила глаза направо, на своих соседок, но те, как и положено хорошо вышколенным служащим, делали вид, что ничего не видят и не слышат, и на полтона возвысила голос.

— Извините еще раз, но этот номер в настоящий момент свободен. Правда, со вчерашнего дня он забронирован. — Она раскрыла толстую конторскую книгу, лежащую перед ней. — Да, по линии Совета Министров на имя… впрочем, это неважно.

— А кто жил в номере до вчерашнего дня? — вмешался в разговор Щетинкин.

— А вот этого я вам сказать не могу, — прежним голосом сказала женщина, и легкая улыбка появилась на ее губах. С этим вопросом она словно получила какое-то облегчение. — Извините, таковы правила.

— Ну что ж, извините за беспокойство, — Омельченко коротко кивнул ей и, подтолкнув Щетинкина в плечо, направился к выходу.

Щетинкин направился было за ним, но посредине вестибюля вдруг круто развернулся и снова подошел к администратору.

— Хорошо, а Шишков Сергей Сергеевич? Он тоже выбыл или еще здесь?

Женщину словно кольнули слегка иголкой, но она быстро овладела собой.

— Извините, такого постояльца у нас тоже нет, — сухо ответила она и нервно захлопнула книгу.

Лиза встретила их вопросом:

— Уехал?.. Я так и думала. Время только потеряли, — не удержалась она от легкого упрека. — Идемте, у вокзала стоянка такси. Высадите меня у горкома, а дальше сами разберетесь.

— Где встречаемся?