Джо Стил

Вместо Бенджамина Франклина, Хэнк процитировал Дороти Паркер^[44]:

— Пушки — вне закона

Петли — не удушат.

Газ — всего лишь вонь.

Можно жить.

— Хех, — отозвался Майк. Затем он усмехнулся от искренней признательности. — Ладно, неплохо. Спасибо.

— Обращайся, старик. Но, серьёзно, что тебя гложет? Могу я чем-то помочь?

— Если только ты не хочешь броситься к Стэну и убедить его издать статью, что я написал. Он не считает, что я крепко привязал консервную банку к хвосту Джо Стила.

Хэнк тихонько присвистнул.

— Ты же не размениваешься на мелочи, да?

— Кто? Я?

— Ага, ты. Ты бы следил за собой, вот я к чему.

— Мне постоянно об этом говорят.

При этом Майк понимал, что это хороший совет. По крайней мере та его часть, что оставалась разумной и прозорливой. Но как можно оставаться разумным и прозорливым, когда тебе известно, что президент избавился от своего главного конкурента, едва только понял, что начинает отставать? Мог ли тот, кто совершил нечто подобное, править страной свободных и родиной храбрых^[45]?

Проблема в том, что большинство не желало в это верить. Гораздо проще думать, что Рузвельт погиб в результате несчастного случая. Тогда не придётся задумываться над тем, что вы сами проголосовали за то, чтобы Герберта Гувера выбросили на свалку истории. А люди именно так и проголосовали. Джо Стил одержал одну из крупнейших побед в истории США, такую победу, которая обеспечивает политические перемены на годы вперёд.

Так было бы, если люди не сочтут Джо Стила убийцей. Устроят ли ему импичмент и вышвырнут ли из кабинета? Или просто не переизберут? Но, тогда к власти вернутся республиканцы. Может ли лекарство оказаться хуже болезни? Так ли считает большинство?

В итоге, они просто решили идти по другой стороне дороги. Они отвели взгляды от обгорелых останков в канаве. Фарисеи, вот кто они. „Я покажу им, что натворил Джо Стил, — решил Майк. — Покажу, хотят они того или нет“.

V

По ходу специальной сессии, Джо Стил один за другим скармливал законопроекты лидерам Палаты представителей и Сената. После короткой задержки на национализацию банков, законы следовали друг за другом с головокружительной скоростью — таков был результат сокрушительной победы на выборах и внушения депутатам и сенаторам страха Господня (ну или, по крайней мере, создания для них неприятностей). Многие из новых законов регулировали Уолл-стрит. С их помощью попытались сделать так, чтобы выходки финансистов в очередной раз не обрушили экономику. Законодательное регулирование банков сделало всё возможное, чтобы удержать банкиров от выдачи в кредит денег, которых у них нет.

Чарли Салливан натёр мозоли на кончиках пальцев, печатая статьи о начале президентского Четырёхлетнего Плана. Ему было, о чём писать. Джо Стил, кажется, каждый день подписывал закон, на разработку которого в обычные времена потребовался бы год работы. В удачные дни он подписывал по два-три таких закона.

Девизом всей специальной сессии могла стать фраза: "Страна уже никогда не станет прежней". Законы устанавливали правила обращения работодателей с трудящимися. Ещё больше законов регулировали то, по каким вопросам трудящиеся могли и не могли торговаться с работодателями. Крупные программы общественных работ: дороги, каналы, тоннели, аэродромы… Джо Стил обладал огромным числом голодных мужчин, и немалым числом голодных женщин, готовых рыть лопатами и махать кирками ради полноценного трёхразового питания, койки и небольшой платы наличностью здесь и сейчас.

Изъятие заложенного имущества и пыльные бури привели к тому, что на Среднем Западе простаивали огромные участки сельхозугодий. Закон Джо Стила основал на этих заброшенных землях общинные фермы. Люди вместе жили на земле, вместе эту землю обрабатывали, а выращенный урожай распределяли между собой. Республиканцы интересовались, каким образом всё это отличалось от того, что происходило в России.

Отвечая им, Джо Стил выступил по радио.

— Некоторые скорее посеют в стране голод и не дадут людям работать, — говорил он. — Ежели вы хотите видеть еду на столе и людей, которые гордятся своим трудом, дайте об этом знать своим сенаторам и представителям.

Те, кто его слушали, должно быть, так и поступили, потому что фермерский закон прошёл вместе с прочими.

После этого Чарли взял несколько дней отпуска, чтобы отправиться в Нью-Йорк и жениться на Эсфири Полгар. Майк был свидетелем. Во время вечеринки Майк спросил его:

— Тебе действительно так нравится этот сукин сын? Богом клянусь, чтобы добиться выдвижения, он убил Рузвельта.

— Если сможешь доказать, тогда и задумаюсь об этом, — ответил Чарли. — Пока же, он улучшает страну. У людей снова есть надежда. Пока там сидел Гувер и пальцами крутил, людям хотелось лишь улечься и сдохнуть.

— Лечь, — автоматически поправил Майк.

Чарли приложил большой палец к носу.

— Не думай, что раз так вырядился, то можешь быть моим редактором.

Майк развеселился, но ненадолго.