Джо Стил

Ему было интересно также ещё кое-что. Но это не имело значения, по крайней мере, особого значения. Если обвиняемые признались в том, в чём их обвиняли, и если нельзя доказать, что их к этому принудили силой, что тогда делать? Мало что, по крайней мере, Чарли вариантов не видел. А вопросы, на которые невозможно найти хороший ответ лучше всего оставить без ответа вовсе.

* * *

— Угомонись, Майк. — В голосе Стеллы звучал страх. — Если не успокоишься, тебя хватит удар.

— Господи, да хоть бы кого удар и хватил, — яростно произнёс Майк. — Их пытали. Точно пытали — никто в здравом уме в таких вещах не признается. Готов спорить, им напихали резиновых шлангов, и касторки с водой, пока из носа не польётся. Не обязательно оставлять отметины, когда хочешь кому-нибудь навредить так сильно, чтобы он сделал всё, что скажешь. Спроси Муссолини… ой, без обид.

Стелла Морандини произнесла какую-то гневную тираду насчёт il Duce на языке, что впитала с молоком матери. Затем она вновь заговорила по-английски:

— Но ты же знаешь, что даже здесь, в Виллидж, многие считают "четвёрку верховных судей" виновными во всех грехах.

Майк об этом знал. Эта мысль вызывала у него депрессию, если не невроз.

— Знаешь, что это доказывает? — спросил он.

— Что? — поинтересовалась Стелла, хоть и понимала, что должна была знать.

— Что большинство людей — тупые имбецилы, вот, что. — Майк сделал вид, будто выдёргивает у себя волосы на голове. — Ааа!.. — Что мне сейчас нужно, так это уйти в шестидневный запой и так надраться, что не смогу сорвать на ком-нибудь злобу. — Он направился на кухню в поисках чего-нибудь выпить. В его квартире всё находилось на расстоянии нескольких шагов.

— Погоди, — сказала Стелла.

— Зачем? Что может быть лучше, чем надраться в хлам?

Майк не считал, что у неё найдётся ответ, но она начала раздеваться. Он замер, пересматривая своё решение. Занятие любовью, может, и не ввергнет его на шесть дней в забытье, но, зато, после него не появится желание поскорее сдохнуть. Торопясь присоединиться к ней, он оторвал пуговицу на рубашке.

Его кровать была разновидностью Прокрустова ложа, поэтому, вместо того, чтобы убрать с дороги стул и стол, они довольствовались диваном. Всё ещё сидя на нём после кульминации и уткнув лицо ему в плечо, Стелла спросила:

— Доволен теперь?

— В некотором роде, конечно. — Он похлопал её пониже спины. — В остальном, не очень. В стране до сих пор бардак.

— И что ты можешь с ним сделать?

— Я делал всё, что мог, и погляди, куда меня это привело, — ответил Майк. — Произошедшее сегодня подмывает меня выйти на улицу и начать швырять бомбы в полицейские участки. Тогда и меня вздёрнут за госизмену.

— Тогда мне не стоит возвращать тебе штаны, — ответила Стелла с серьёзностью. — Ты не сможешь пойти швырять бомбы без штанов.

— Ты права. Тогда меня точно арестуют. — Майк рассмеялся. Оставалось либо смеяться, либо оттолкнуть Стеллу и начать биться головой о стену. На такой шум соседи начнут жаловаться. К тому же, Стелла была, безусловно, лучшим из того, что с ним происходило. Не пора ли задуматься, что со всем этим делать?

— Милая, — сказал он. — Хочешь за меня замуж?

Её глаза расширились.

— Что это навело тебя на такие мысли?

— Надеюсь, брожение мозгов в голове. Ну так, как?

— Конечно, — сказала она. — Мать в обморок упадёт, знаешь ли. Она всегда была уверена, что ты никогда мне этого не предложишь. Она решила, что я нужна тебе только для забавы. "Он — мужик, — говорит она. — А ты знаешь, что мужикам нужно только одна вещь" Торопясь присоединиться к ней, он оторвал пуговицу на рубашке.

Его кровать была разновидностью Прокрустова ложа, поэтому, вместо того, чтобы убрать с дороги стул и стол, они довольствовались диваном. Всё ещё сидя на нём после кульминации и уткнув лицо ему в плечо, Стелла спросила:

— Доволен теперь?

— В некотором роде, конечно. — Он похлопал её пониже спины. — В остальном, не очень. В стране до сих пор бардак.

— И что ты можешь с ним сделать?

— Я делал всё, что мог, и погляди, куда меня это привело, — ответил Майк. — Произошедшее сегодня подмывает меня выйти на улицу и начать швырять бомбы в полицейские участки. Тогда и меня вздёрнут за госизмену.

— Тогда мне не стоит возвращать тебе штаны, — ответила Стелла с серьёзностью. — Ты не сможешь пойти швырять бомбы без штанов.

— Ты права. Тогда меня точно арестуют. — Майк рассмеялся. Оставалось либо смеяться, либо оттолкнуть Стеллу и начать биться головой о стену. На такой шум соседи начнут жаловаться. К тому же, Стелла была, безусловно, лучшим из того, что с ним происходило. Не пора ли задуматься, что со всем этим делать?

— Милая, — сказал он. — Хочешь за меня замуж?

Её глаза расширились.

— Что это навело тебя на такие мысли?

— Надеюсь, брожение мозгов в голове. Ну так, как?

— Конечно, — сказала она. — Мать в обморок упадёт, знаешь ли. Она всегда была уверена, что ты никогда мне этого не предложишь. Она решила, что я нужна тебе только для забавы. "Он — мужик, — говорит она. — А ты знаешь, что мужикам нужно только одно".