Джокер

Стивен не был здесь уже давно, при том что питал нежные чувства к Кентербери, в котором провел немало каникул в юности, работая на фруктовой ферме своего дяди в пригороде Кента. Он отметил, что этот район остался типично английским, в отличие от Севера, и являлся скорее «мозгом» Англии, чем ее «мускулами». Над городом по-прежнему возвышался кафедральный собор, который, казалось, накладывал свой отпечаток на все — от названий узеньких улочек до ассортимента книжных магазинов, и являлся почти осязаемым мостом между прошлым и настоящим. Мимо, ничуть не стесняясь своих сутан, промчалась щебечущая стайка хористок из соборной школы, напомнив Стивену, что до Рождества осталось чуть больше месяца. Скоро эти девочки будут петь хоралы…

Малберри Лэйн, когда он наконец нашел ее, представляла собой ряд хорошеньких коттеджей, тылом выходящих на Ривер Стаур. Очень похоже на сцену из «Ветра в ивах»,[9] подумал Стивен, — вот-вот на улице появятся Рэтти и Моул, споря о каком-нибудь пустяке. Он нашел нужный коттедж, прошел по извилистой гравийной дорожке и постучал в деревянную дверь. Через некоторое время на пороге появился коренастый мужчина с крашеными темно-рыжими волосами, аккуратно разглаженными на веснушчатой лысеющей макушке, и оглядел Стивен с головы до ног. На нем был передник с изображением старинных автомобилей, и он вытирал руки кухонным полотенцем.

— Мистер Бэлл? — спросил Стивен.

— Нет, а кто его спрашивает? — шепеляво поинтересовался мужчина.

— Меня зовут Данбар. Я следователь из Инспектората «Сай-Мед». Я хотел бы поговорить с мистером Бэллом.

Мужчина обернулся и крикнул:

— Винсент! Тут тебя спрашивает какой-то симпатяга из полиции. Советую тебе придумать правдоподобное объяснение, милый! — Повернувшись к Стивену, он сказал: — А вы заходите.

Стивен перешагнул порог, подозревая, что его прекрасная теория сейчас разлетится в пух и прах. В комнату вошел Винсент Бэлл и первыми же словами приветствия развеял даже этот оставшийся прах. Бэлл, откровенный гомосексуалист, явно не мог быть тайным любовником Энн Дэнби.

— Чем могу вам помочь? — поинтересовался Бэлл, выделив слово «вам» восхищенной интонацией.

— Мистер Бэлл, вы действительно летели тем рейсом из Нданги, где был заболевший пассажир? — спросил Стивен, не вполне представляя, что делать дальше.

— Конечно, летел, и знаете, до сих пор просыпаюсь в поту, когда думаю об этом, — правда, Саймон? Слава богу, говорю я каждый раз, слава богу!

— То есть сами вы чувствуете себя совершенно здоровым?

— Да, милый, здоров как бык. Вы не откажетесь пообедать с нами? Мы как раз собирались сесть за стол.

Вопрос застал Стивена врасплох, но поскольку его теория была разбита вдребезги и он пребывал в полнейшей растерянности, то почти машинально ответил:

— Очень мило с вашей стороны, спасибо.

Когда он уселся за стол, перед ним поставили морковный суп с кориандром и салат с подкопченной макрелью, приготовленный Саймоном, в сопровождении охлажденного белого вина.

— Ну, что еще вы хотели бы узнать? — спросил Бэлл.

По правде говоря, ничего, подумал Стивен, но из вежливости спросил:

— Вы контактировали каким-нибудь образом с тем больным пассажиром, Хэмфри Барклаем?

— Нет, слава богу! Тем более, говорят, он был в ужасном состоянии.

— А как насчет женщины по имени Энн Дэнби?

Бэлл озадаченно поглядел на него.

— Нет… А что, она тоже летела тем рейсом?

— Нет, она живет в Манчестере.

— Бедняга. А каким образом она в этом замешана?

— Боюсь, что уже никаким, — расстроено сказал Стивен. — Вы были в последнее время в Манчестере, мистер Бэлл?

— Ни в последнее время, ни когда-либо вообще, и, откровенно говоря, даже не собираюсь, — ответил Бэлл, и его партнер согласно кивнул. — Говорят, там все время дожди.

Улыбнувшись, Стивен сказал:

— Не сочтите за бестактность, но могу я спросить вас, зачем вы летали в Ндангу?

— По делам, милый. Африканское искусство и ремесла. Мы с Саймоном занимаемся поставкой африканских поделок и статуэток в зоопарки и парки дикой природы. Нам нужны были новые источники, за ними я и ездил. Раздобыл несколько отличных резных носорогов. Хотите взглянуть?

Стивен сказал, что ему вообще-то пора идти, поскольку еще много дел. Это было не совсем правдой, но поездка в Кентербери настолько его расстроила, что он испытывал потребность побыть в одиночестве. Он ошибся. Кем бы ни был этот «В», это точно был не Винсент Бэлл.