Джокер, или заглавие в конце

Юноша набрал в рот воды, осторожно, медленно прополоскал, но выплевывать не стал, проглотил. Сделал еще глоток. Я держал перед ним миску, он наклонил над ней лицо, движением попросил, чтобы я налил воды ему в сдвоенные горсти, сполоснул глаза, виски, лоб, еще, с видимым наслаждением, но так же осторожно. Промокнул лицо бумажной салфеткой, поискал, куда ее положить, опустил в миску.

— Спасибо, — поднял на меня уже достаточно оживший, во всяком случае промытый, осмысленный взгляд. Я поставил использованную посуду на стол, сел напротив него, оказавшись немного выше.

— Ну, давай рассказывай. Что у вас было с Пашкиным, почему он тебя ищет? Кстати, насчет зачета. Ты ведь понял, кто принес мне тот же реферат, что и ты? Кто, где, у кого скачал?

— Он у меня, конечно. Я же вам говорил… я ни у кого…

— Он у тебя скачал, а ты, что ли, не знал?

— Ну да. Только на зачете стало доходить, и то не все. Не сразу.

— Как это могло получиться?

— Могло. — Тольц пожал плечами, усмешка его губам не давалась. — по-всякому. Ему же надо выглядеть интеллектуалом. Показывать себя перед кое — кем. — Губы его чуть скривились. — На некоторых производит впечатление.

(Уж не на меня ли? — я мысленно усмехнулся. Нет, конечно, нетрудно было догадаться на кого. Приятели, однако.)

— А он знал, что ты собираешься на зачет с тем же рефератом? — спросил я. — Ты мог не опоздать, прийти раньше?

Тольц опять пожал плечами, слегка скривил губы.

— Он знал, что я опоздаю. Если бы и не опоздал. главное, чтобы раньше меня. Я же вам говорил, я собирался принести другую работу. — (Ну да, Кассандра забастовала, это я уже слышал.) — Вышло для него даже прикольней, чем он думал. Долго все объяснять, я сам только вчера вечером стал понимать. Даже сегодня.

И замолчал, уставился угрюмо на подлокотник кресла. Сегодня он стал понимать. Когда этот Пушкин оказался за рулем его машины, потом пришлось от него удирать, потом по голове стукнуло. Прикольней, чем думал. Стоило ли тянуть из него дальше, прояснять посторонние для меня отношения? Как будто сам оказался в них втянут, вынужден с этим недотепой возиться, укрывать от милиции.

— Но ты, — спросил все-таки, — хоть потребовал от него объяснений?

— Конечно! Я только вышел от вас, сел в машину, сразу ему стал звонить. Гудки, он не берет трубку, потом отключается. Наверное, увидел мой номер, говорить не хотел. Но погудеть дал. С этой ухмылкой своей, представляю. Я потом звонил еще. нет, все долго рассказывать.

Опять мотнул головой, что-то вспоминая, перебирая. Солнце то пряталось за облаком, то постепенно высвобождалось, воздух в комнате вновь начинал светиться, светилась невытертая пыль на столешнице, плоский узор на обоях. Ну, не хочет рассказывать, и не надо. Скоро приедет Наташа, вызову такси.

— Он позвонил потом где-то к вечеру. — Тольц все же не удержался. Чувствовалось, что он все больше приходил в себя, начинал понемногу возбуждаться. — Я уже не ждал, надо было справиться с рефератом, вы уже назначили время. С компьютером что-то непонятное. навалилось многое сразу. Даже заорать на него не смог, как хотел. Слова заготовленные забыл. А он вдруг сразу: извини, у меня к тебе разговор. Ничего себе: у меня к тебе! Это у меня, говорю, к тебе. И начал было про свой реферат, то — се. Он меня оборвал. Про это, говорит, потом, не по телефону, нам надо встретиться.

Не по телефону мне даже лучше. Хорошо, говорю, встретимся, прямо сейчас, что откладывать. Нет, сейчас он не может, бизнес, все расписано до минуты. Бизнес, как же. Не хотел сразу выложить, зачем я ему нужен, тянул. Какие-то свои расчеты. Неожиданные обстоятельства. Опять с извинениями… он это умеет. В общем, назначил на сегодня в одиннадцать. А я сегодня как раз в одиннадцать не мог, уже с вами условились. И после одиннадцати не мог, но это ему говорить было нельзя. Не могу, и все. А он тогда уже другим тоном: надо, значит, сможешь, ничего не могу поделать, и ведь всего на минутку. Бизнес. Нет, тут слишком разное надо объяснять.

Замолк опять. Если он что-то и хотел объяснить, становилось только запутанней. Невнятица, недоговоренность на недоговоренности. Но тут я кое-что мог договорить за него сам.

— Отец тебе позвонил еще до этого разговора?

Тольц поднял на меня удивленный взгляд.

— Мне?.. — чувствовалось, как в голове его опять что-то перестраивается. — А вы и про это знаете? Ну, конечно. еще плохо соображаю. Нет, он не мне, он дяде Жене звонил. Евгению Львовичу, извините. То есть не звонил, связался с ним по имейлу. По телефону он не хотел. — Роман опять стал сбиваться. — Не знаю, как объяснить. Так все налезло одно на другое.

(Значит, не он звонил ректору, что зачет провалил, дядя Женя студенту звонил сам, по другому поводу. Это уже на что-то похоже. Я просто не так по телефону услышал.)

— А что тебе Евгений Львович сказал?