Джокертаунская комбинация

Ланч в «Близких друзьях», после которого они мало что делали по работе в оставшуюся часть дня, был пятничной офисной традицией. Их обычный столик на шестерых ждал их. Когда Вероника вошла в бар, она нервно огляделась, боясь снова увидеть человека в костюме, Дональда. Вместо этого она увидела женщину у стойки и замерла, где стояла.

Вероника видела ее со спины. У нее были темные каштановые волосы, свободно стекавшие по плечам. На ней было синее вечернее платье с вырезом ниже талии на спине, совершенно не подходящее для полудня.

Это было платье Вероники.

Женщина медленно повернулась на стуле. Вероника знала с определенностью ночного кошмара, что она увидит. И была права. У женщины было ее лицо, то, которое было у нее, когда она занималась проституцией. Тонкое, слегка сексуальное. С большим количеством макияжа. Она пялилась на крепкую грудь и аккуратную талию, которые когда-то принадлежали ей.

Женщина смотрела в ответ.

О’кей, подумала Вероника, очевидно, ничего этого не происходит. Я сплю.

Женщина потянулась к сумочке, и Вероника решила, что вот сейчас она достанет пистолет, застрелит ее, и тогда она проснется.

Казалось, вечность прошла, прежде чем женщина вынула руку из недр сумочки. Она держала фото, вырванное из газеты. На нем был блондинистый мальчик в смокинге – симпатичный, чувственный, улыбающийся с уверенностью богатого человека. Это был мальчик из банка. Тот, который прыгнул в Ханну.

– Чего вы хотите? – прошептала Вероника.

Женщина встала, завернулась в шаль. Она сделала несколько шагов к Веронике, покачиваясь на четырехдюймовых каблуках.

– Поговорить, – сказала она. Это был голос Вероники. – Вы будете меня слушать?

Вероника кивнула и последовала за женщиной наружу.

– Буду краткой, – сказала женщина. – Я знаю о происходящем намного больше, чем вы. Имя мальчишки Дэвид Батлер. Ему было семнадцать. Он был практикантом у «Лэтхема и Стросса». Насколько я знаю, он был лидером банды подростков, когда началась вся эта история с джамперами.

– Был?

– Он мертв. Но прыжки продолжаются.

– Кто вы?

– Сейчас это не важно. Суть в том, что это подросток с феноменом дикой карты. Это не просто совпадение, что все эти дети развили одну и ту же силу. Дикая карта работает иначе. Кто-то дает им эти возможности.

Точно так же, как Кройд передал мне мои, подумала Вероника, испытывая чувство вины. А потом вдруг ее разум сверкнул озарением, она вспомнила то, что знала о Джерри. Как он мог менять свою внешность. Менять все.

Женщина продолжала говорить:

– Мы должны найти…

Вероника отступила на шаг.

– Джерри? Это ты?

Женщина прервалась.

– Что?

– Это ты, да? Ты, сукин сын, как ты меня нашел?

– Твоя мать. Я убедил ее, что это вопрос жизни и смерти.

– Верни, верни свой облик. Я не могу смотреть на тебя, когда ты такой.

– У меня нет другой одежды. И я не собираюсь стоять здесь как Джерри Стросс в платье.

– Сделай что-нибудь.

Черты женщины расплавились и преобразились. Словно смыли слой глины. Теперь Вероника разговаривала с молодой Ингрид Бергман.

– О боже, – сказала Вероника. – Это платье тебе тоже дала моя мать? – Ингрид кивнула, заливаясь краской. – Чего ты от меня хочешь? Что я должна сделать?

– Помочь мне найти, кто стоит за этим. Кто бы ни стоял за этими джамперами, он ответственен за смерть моего брата.

– Кеннет?

– Да. Они убили его. Прошлой осенью. И Ханну тоже убили они. Это что-нибудь значит для тебя?

Вероника ударила ее раскрытой ладонью, потом принялась бить сумочкой, когда Ингрид попыталась закрыться руками.

– Не говори мне, что значит для меня Ханна. Ты, ублюдок! Убирайся из моей жизни и держись подальше!

Внезапно она увидела женщин из своего офиса, наблюдающих за ними из окна «Близких друзей». Конечно же, они все видели. Ее жизнь снова рухнула.

Она развернулась и побежала.

О Джерри ей рассказала ее мать. Вероника приезжала навестить ее на прошлое Рождество. Она знала, что рискует, позволяя себе контакты с прошлой жизнью, но она не хотела вечно жить в страхе.

Дом был темен, когда она приехала. Сперва она решила: что-то коренным образом поменялось: что мафия, или Призрачные кулаки, или Глобальные игры и развлечения захватили и закрыли это место. Она позвонила в колокольчик и через минуту услышала голос Миранды из динамиков над входной дверью.

– Да? Кто это?

– Мама, это я. – Она звонила ей неделей раньше, предупредив о приезде. – Ты меня видишь?

– Вероника? Это действительно ты?

Дверь открылась. Вероника вошла, неся сумку, полную подарков. Миранда обняла ее.

– Прости, дорогая. Просто ты…

– Я знаю. Я изменилась.

У них был рождественский ужин: индейка в чесночном соусе с рисом и снежными шариками. Китайская еда была настолько восточной, насколько это нравилось Миранде как шеф-повару. Настоящая японская кухня Ичико ужасала ее. За столом собрались только они: Миранда, Корделия, Ичико и Вероника.