Джон Картер – марсианин

Я только тогда понял причину возбуждения Тувии, когда с ее губ сорвался тихий мурлыкающий напев. Однажды я уже слышал его: так Тувия созывала свирепых бенсов и повлекла их за собой, как пастушка ведет стадо послушных ягнят. При первых звуках странной мелодии бенсы остановились и обернулись, желая найти источник знакомого зова. Вскоре они увидели красную девушку на балконе и радостно заурчали.

Стражники подскочили к Тувии, чтобы оттащить ее, но она успела сказать что-то зверям. Все как один, они повернули назад и спокойно направились в свои помещения.

– Тебе нечего их больше бояться, Джон Картер! – прокричала она. – Они не причинят никакого вреда ни тебе, ни Вуле.

Это все, что мне нужно было знать! Теперь ничто не мешало мне прыгнуть на балкон. Я взял разбег, высоко подскочил и ухватился за нижний выступ балкона. На балконе поднялось дикое смятение. Матаи Шанг отшатнулся, а Турид подскочил с обнаженным мечом, чтобы столкнуть меня вниз.

Снова Дея Торис размахнулась своими тяжелыми оковами и отогнала его. Тогда Матаи Шанг грубо схватил ее за талию и потащил в башню.

Минуту Турид колебался, но затем, как бы боясь, что отец жрецов убежит от него с Деей Торис, тоже бросился за ними следом.

Одна Файдора сохранила присутствие духа. Она приказала двум стражникам скорее увести Тувию, остальным она велела остаться и помешать мне следовать за Деей Торис. Потом она обернулась ко мне и воскликнула:

– Джон Картер! В последний раз Файдора, дочь святого хеккадора, предлагает тебе свою любовь. Прими ее – и твоя принцесса будет возвращена ко двору ее деда, а тебя ожидает счастье. Ты не можешь спасти ее теперь. Откажись – и Дею Торис постигнет судьба, уготовленная ей моим отцом. Они уже там, куда даже ты не сможешь добраться. Если ты отвергнешь меня – тебя ничто не спасет! Дорога в крепость святых жрецов была для тебя легкой, но отсюда тебе выхода нет. Отвечай же!

– Ты уже знала мой ответ, Файдора, – сказал я, – еще раньше, чем произнесла свои слова. Дорогу! – закричал я стражнику. – Джон Картер, принц Гелиума, хочет пройти!

С этими словами я перепрыгнул через низкую балюстраду балкона и замер с обнаженным мечом, ожидая врагов.

Их было трое. Файдора, вероятно, догадалась, каков будет исход битвы. Она повернулась и убежала в ту минуту, когда я отказался от ее предложения. Стражники не ожидали нападения. Они бросились на меня все трое одновременно, и в этом было мое спасение. Узкий балкон не позволял им развернуться, они толкались и мешали друг другу. А первый из них сам напоролся на мой меч.

Вид крови пробудил во мне боевой пыл. Меч летал по воздуху с быстротой и точностью, которая приводила в отчаяние двух оставшихся жрецов. Когда наконец я поразил одного из них, другой опрометью бросился бежать. Надеясь, что он побежит вслед за Матаи Шангом, я не стал его удерживать и поспешил за ним. Лестница привела нас в небольшую комнату с единственным окном, выходящим на скалы Оца и долину Потерянных Душ.

Обезумевший от ужаса жрец подскочил к стене, противоположной окну, и стал отчаянно царапать ее. Я сразу понял, что здесь должен быть потайной выход из комнаты, и помедлил, чтобы он смог открыть дверь. Мне не нужна была смерть этого несчастного слуги – я хотел только найти путь к Дее Торис.

Но несмотря на все его усилия, стена не поддавалась, и он наконец отступился и повернулся ко мне.

– Иди своей дорогой, жрец, – сказал я ему, указывая на лестницу. – У меня нет злобы на тебя, и твоя жизнь мне ни к чему. Ступай!

Вместо ответа он бросился на меня с мечом. Это было так неожиданно, что я чуть не упал от первого удара. Мне ничего другого не оставалось, кроме как дать ему то, что он искал, и как можно скорее. Ведь в это время Матаи Шанг и Турид убегали с Деей Торис и Тувией!

Жрец был искусным бойцом, а главное, необыкновенно хитрым и неразборчивым в средствах. Казалось, он никогда не слышал, что существуют определенные правила поединка, переступить которые не осмелился бы ни один честный барсумский воин. Он даже стащил со своей головы священный парик и бросил его мне в лицо, чтобы ослепить меня перед решающим нападением.

Но это ему не удалось – я вывернулся. Мне не раз приходилось сражаться со жрецами, и, хотя никто из них не рисковал прибегнуть к этому трюку, я хорошо знал об их вероломстве, а потому всегда был настороже в ожидании какого-нибудь нового дьявольского приема.

Но наконец он перешел всякие границы. Он вытащил свой кинжал, метнул его, как копье, а сам бросился на меня с мечом. Простым круговым движением я поймал летящий кинжал и отбросил его далеко назад, так, что он со звоном ударился о стену. Сам же я отскочил в сторону и, когда мой противник стремительно пронесся мимо меня, нанес ему смертельный удар. Меч вонзился в тело жреца по самую рукоятку, и он с отчаянным воплем рухнул на пол.