Джон Лоу. Игрок в тени короны

— Ваш сын слишком молод, чтобы понимать что-нибудь в делах религии, а дочь едва ли даже нужно обращать — она уже более чем наполовину католичка. Я знаю это из надёжного источника — от Коломбы Лаборд. Во всяком случае, вы должны слушаться увещаний вашего мужа, Кэт.

— Конечно... Ох, Белинда, я начинаю тяготиться жизнью, которую веду. Я устала от всего этого блеска. Меня тошнит от лести всех этих знатных лиц, которые приезжают ко мне и оказывают уважение только для того, чтобы достичь расположения моего мужа. Я высокомерно обращаюсь с ними не из гордости, но потому что презираю их за низость. Я хорошо знаю их хитрость и неискренность: ведь если бы с Джоном случилось какое несчастье, они все сейчас повернутся к нему спиной.

— Очень возможно, моя дорогая. Так создан свет. И это-то и доказывает как необходимо для мистера Лоу упрочить своё положение всеми средствами, которые только в его власти. Не порицайте же его! Со своей стороны, я считаю его самым лучшим и сердечным человеком и уверена, что он всегда действует из высоких, достойных побуждений.

— Вы не превозносите его, а просто воздаёте должное, Белинда. Но я хочу, чтобы он остался верен своей религии.

— Но так как этому нельзя помочь, то вы должны покориться. Однако переменим предмет разговора и вернёмся к Коломбе. Мне бы хотелось видеть её замужем за Ивлином Харкортом. Есть ли какая надежда?

— Я начинаю отчаиваться. Лаборд по-прежнему упорствует. Всё, чего я могла добиться, это откладывать свадьбу со дня на день под тем или другим предлогом, в надежде, что терпение Коссара наконец лопнет и он уйдёт с досады. Но я обманулась в ожиданиях.

— Бедная Коломба! Такая очаровательная девушка заслуживает лучшей участи, чем быть принесённой в жертву такому ненавистному уроду, как Коссар. Никто лучше меня не знает, как несчастна жена, которая замужем за человеком, которого она не может любить. У вас скоро будут другие заботы, Кэт. Через год-два вам придётся выбирать мужа для дочери.

— К нам уже сватались многие. Вчера мы получили предложение от Тарентского принца, и могу сказать без хвастовства, что представители самых знатных семей Франции, Германии, Италии и Англии добивались её руки. Но жених, которого я имею в виду для неё, это её двоюродный брат, лорд Уоллингфорд. Но мы не станем приневоливать дочь, от того и не принимаем никаких предложений, как бы завидны они ни были. Но я должна идти подготовить детей к свиданию с аббатом Тансеном. Сердце моё возмущается при мысли о цели этой встречи.

— Позвольте мне пойти с вами — я, может быть, буду полезна.

Они вместе удалились.

Как можно было предположить, аббату Тансену не пришлось потратить много трудов на обращение Джона Лоу — после нескольких посещений он заявил, что его знаменитый ученик вполне может быть принят в лоно римской церкви. Отречение от ереси было с большой торжественностью устроено в церкви Св. Роша, в присутствии многочисленного общества, состоявшего исключительно из высшей знати. Лоу, его сын и дочь, стоявшие рядом с ним, всенародно произнесли католический символ веры и были допущены к причастию по римскому обряду. За свои труды в этом деле аббат Тансен получил 200 000 ливров, и так как храм, где происходил торжественный обряд отречения, находился в незаконченном виде, то Лоу, с обычной щедростью, выдал 500 000 ливров на его достройку.

Глава XIX. Ссора между Джоном Лоу и лордом Стэром

Обращение Джона Лоу аббатом Тансеном, который впоследствии стал кардиналом, послужило предметом следующей злобной песенки:

Ну тебя с твоим серафическим усердием,
Несчастный аббат Тансен!
Лоу стал католиком —
И всё королевство стало капуцином.

Это событие было отпраздновано большим праздником, устроенным герцогом Бурбоном, на котором присутствовали регент и весь двор. В числе именитых гостей был английский посол, лорд Стэр. В течение вечера его лордство нашёл удобный случай сказать несколько слов регенту.

— Монсеньор, — начал он, — конечно бы расстроился, если что-то нарушило хорошие отношения, существующие ныне между дворами моего короля и Вашего Высочества?

— Вы вполне правы, милорд. Но я не вижу, что могло бы их нарушить.

— Буду говорить откровенно. Всем понятно, что обращение мистера Лоу, которое мы празднуем здесь, есть лишь первый шаг к посту генерал-контролёра финансов.

— Предположим, что так. Что ж из этого? — холодно произнёс регент.

— Я хочу только заметить, монсеньор, что такое назначение не было бы приятно английскому королю, ведь известна приверженность мистера Лоу к свергнутой династии. Я могу доказать, что он переписывался с Рыцарем Св. Георга[107].