Джонатан Стрендж и мистер Норрелл

– А нельзя ли подыскать королевство где-нибудь в Африке? – спросил он наконец. – Может быть, мне суждено вернуться туда и, может быть, тамошний народ согласится признать меня потомком одного из своих правителей?

– Я не исключал бы такой возможности, – с сомнением заметил джентльмен. – Но… Нет! Я не мог ошибиться. Видишь ли, все указывает на то, что ты уже бывал в этом королевстве. А в Африке ты не был. О Стивен! Как я хочу, чтобы чудесное предсказание осуществилось. В тот день мои королевства объединятся с Великобританией в могущественном союзе, и все мы заживем в дружбе и братстве. Подумай, как смущены будут наши враги! Подумай, в какую бессильную ярость впадут волшебники! Как станут они корить себя за то, что не отнеслись к нам с большим почтением!

– Но мне кажется, сэр… Мне кажется, что вы ошибаетесь. Я не могу править Англией. Ведь у меня же… – Он развел руки и подумал про себя: «Черная кожа», а вслух произнес: – Только вы, сэр, вы в своей доброте могли подумать, будто такое возможно. Рабы королями не становятся, сэр.

– Рабы? Что ты хочешь этим сказать, Стивен?

– Я родился рабом, сэр. Как и многие мои соплеменники. Моя мать была рабыней в одном поместье на Ямайке, которым владел дед сэра Уолтера. Обремененный долгами, сэр Уильям сам приехал на Ямайку, чтобы продать плантацию, а с собой увез немногое, в том числе и мою мать. Точнее, он намеревался привезти ее в Англию, чтобы сделать прислугой в доме, но в пути она родила меня и умерла.

– Ха! – триумфально воскликнул джентльмен. – Все именно так, как я и сказал! Коварные англичане поработили и обездолили тебя и твою достойную матушку.

– Ну да, сэр. В некотором смысле так оно и было. Однако сейчас я уже не раб. Воздух Англии – воздух свободы. Англичане чрезвычайно этим гордятся.

«И притом владеют рабами в других странах», – подумал он, а вслух сказал:

– В то мгновение, как слуга сэра Уильяма снес меня с корабля на берег, я стал свободным.

– И тем не менее их до́лжно наказать! – воскликнул джентльмен. – Мы легко убьем мужа леди Поул, а потом я спущусь в ад, найду его деда и…

– Но они не виноваты! Ни сэр Уильям, ни сэр Уолтер! Не они сделали меня рабом, – запротестовал Стивен. – Сэр Уолтер всегда осуждал работорговлю. И сэр Уильям был добр ко мне. Он крестил меня и дал мне образование.

– Крестил? Что? Так, значит, ты носишь имя, данное врагами? Печать рабства? В таком случае настоятельно советую при восшествии на английский престол отбросить его и выбрать другое! Каким именем называла тебя мать?

– Не знаю, сэр. Я даже не уверен, что она вообще как-то меня называла.

Джентльмен прищурился, как делал всякий раз, когда напряженно размышлял.

– Не может быть, чтобы мать никак не называла сына. Имя должно быть. И оно будет. Истинное твое имя. То самое, которым она называла тебя в лучшие мгновения жизни, когда держала на руках. Разве тебе не любопытно его узнать?

– Конечно, сэр, хотелось бы. Однако моя мать давно умерла. И может быть, она не назвала его никому на свете. Даже ее собственное утрачено. Однажды, когда я был еще маленьким, я спросил об этом сэра Уильяма, но он не смог вспомнить.

– Уж он-то наверняка знал, но утаил по злобе. И чтобы восстановить твое имя, нужен некто исключительный, некто, обладающий редкой проницательностью, необычайными талантами и несравненным душевным благородством. Короче, я. Да, именно это я и сделаю. В знак приязни я возвращу тебе истинное имя.

31. Семнадцать мертвых неаполитанцев

Апрель 1812 – июнь 1814 года

В то время в британской армии было много офицеров-разведчиков, которые занимались тем, что беседовали с местными жителями, перехватывали французские депеши и отслеживали перемещения французских войск. Какой бы романтичной ни представлялась вам война, жизнь разведчиков была еще романтичнее. При свете луны они переходили вброд бурные реки, под палящим солнцем преодолевали горные перевалы. На французской стороне линий они бывали чаще, чем на английской, и знали каждого сочувствующего британской армии.

Самым известным разведчиком был, несомненно, майор Колхаун Грант из 11-го пехотного полка. Нередко занятые своим делом французы замечали Гранта на соседней вершине: сидя на лошади, он наблюдал за их действиями в подзорную трубу и записывал что-то в книжечку. Не стоит, наверно, и говорить, как им это было неприятно.

Однажды апрельским утром 1812 года майор Грант неожиданно для себя оказался между двумя кавалерийскими патрулями противника. Поняв, что уйти невозможно, он спешился и укрылся в небольшом леске. Упрямо считая себя солдатом, а не шпионом, майор почитал за честь постоянно носить военный мундир. К несчастью, форма 11-го полка, как и всех пехотных частей, имела ярко-красный цвет, и французам не составило большого труда обнаружить майора в буйной весенней зелени.