Джонни Бахман возвращается домой

— Самое большее с километр.

— Километр — это не много. — Джонни вздохнул.

— В мирное время, — заметил Франц, вновь взваливая на себя юношу.

Когда стемнело, они добрались до большого сквера, который был обезображен многочисленными окопами, проволочными заграждениями и другими препятствиями. Среди растрепанного кустарника располагались огневая позиция артиллерии и несколько пулеметных гнезд.

Джонни увидел здесь огромное количество военных: солдат, ополченцев и эсэсовцев. Впереди, серо-зеленые и неуклюжие, подобно мрачным крепостям, возвышались два отличающихся друг от друга гиганта из железобетона, или, как их все здесь называли, бункера. На самом большом из них, в верхней его части, виднелись стволы зениток, которые, однако, были нацелены не на небо, а вниз, на улицу, по которой они и вели время от времени огонь.

Франц, согнувшись под тяжестью своей ноши, шел медленно. Вот он остановился перед тяжелыми железными воротами, до которых они с трудом добрались, но ворота были закрыты на замок.

Джонни поднял кусок камня и постучал им в ворота. Мальчик колотил так отчаянно, что скоро у него заболела рука. Наконец одна створка двери приоткрылась, а в щель высунул голову старый мужчина в форме полицейского. Он был в каске и больших очках, которые придавали его лицу что-то совиное.

— Мы хотим войти! — воскликнул Франц.

— Все полно!

— Но немного места все же найдется! — Здесь уже пять тысяч человек!

— С нами будет пять тысяч три, — решительно проговорил Франц и сильным ударом ноги шире распахнул створку двери.

Мужчина в полицейской форме встал у него на пути.

— Я должен вас арестовать?

— Дружище, — пробормотал Франц почти просящим голосом, — мне лично все равно, где я доживу до конца войны, но посмотри-ка на него. — Он кивнул на Грилле, который висел на его спине как манекен. Голова, руки и ноги бессильно свисали вниз.

— Но этот же уже не нуждается в вашем спасении, — не уступал полицейский.

— Только в том случае, если мы тут и дальше будем стоять и болтать вздор. Есть же в этом здании что-то похожее на лазарет, не так ли?

— Второй этаж, третья дверь направо. Но едва ли туда можно пройти!

— Уж с этим-то мы как-нибудь справимся, дружище! — Не дожидаясь приглашения, Франц с раненым на спине прошел мимо полицейского, вслед за ним проскользнул в ворота и Джонни.

Оба очутились в огромном помещении типа пещеры с очень высоким потолком. Лампы едва освещали пространство. Здесь стояло несколько военных и легковых машин. Между ними, прижавшись плечом к плечу или же спина к спине, находилось бесчисленное множество людей. Они сидели на своих скудных пожитках или же прямо на голом полу, некоторые из них расположились на машинах.

У Джонни перехватило дыхание от зловония, пота и человеческих испарений. Плакали дети. Он скользнул взглядом по их лицам, похожим на желто-серые маски, на которых отражалось одно отчаяние.

С большим трудом, помноженным на бесцеремонность, Францу удалось проложить себе дорогу. Люди неохотно ее уступали. Некоторые вообще не отодвигались в сторону, так что Франц и Джонни должны были попросту перешагивать через них. Вслед им неслись проклятия. Тем не менее они довольно скоро добрались до каменной лестницы, которая вела на верхние этажи. Направо и налево, как будто высеченные из скалы, расходились мрачные, похожие на штольни коридоры, а по бокам от них располагались голые, серые кабины. И куда бы Джонни ни взглянул, он видел везде одно и то же: головы женщин и детей, подростков и стариков, тесно прижавшихся друг к другу.

Мальчуган уже отставал от Франца на несколько метров. Он старался идти, хотя сильно устал. Когда проходили мимо туалета, его одурманило такое невыносимое зловоние, что он почувствовал страшную тошноту и закрыл глаза. Его зашатало из стороны в сторону.

— Сядь-ка лучше где-нибудь здесь! — прошипел на него кто-то и грубо толкнул в спину.

Джонни безнадежно смотрел вслед Францу, который со своей тяжелой ношей исчез за лестничной площадкой. В этот момент свет сначала начал мигать, а затем совсем погас. И несмотря на то, что вокруг него были сотни людей, Джонни вдруг почувствовал себя покинутым, словно он неожиданно оказался в мире призраков.

57

«Ночь сейчас или день?»

«Мамочка, я хочу пить!»

Джонни подводит итог.

«Ночь сейчас или день? Или опять ночь?» — Джонни этого не знал, а спрашивать никого не хотел. Он втиснулся между телами двух людей, которые сдавили его своей тяжестью. Он слышал их дыхание. Собственно говоря, это было не дыхание, а скорее всего какое-то странное сбивчивое пыхтенье и фырканье. И он сам, Джонни, начал пыхтеть и фыркать. Кто-то попытался было зажечь свечу. Но она не светила, а лишь безрадостно коптила.

— Ей нужен кислород. Если в воздухе недостаточно кислорода, свеча не горит, — разъяснил кто-то невыразительным голосом.

— «Для нас, людей, должно хватать кислорода, — раздумывал мальчик. — Но как надолго еще его хватит. Как заживо замурованные, как похороненные, торчат здесь люди».