Джонни и бомба

– В газете об этом было не так уж много. Тогда вообще старались писать поменьше подробностей, а то вдруг газета попадет в руки к врагу. Это называлось «военное положение». Ну, значит, нельзя писать ничего такого, что противник может использовать против нас. В газете был снимок женщины с оттопыренным большим пальцем и подпись: «Сплинбери переживет и не такое, мистер Гитлер!» Но о самом налете еще пару лет почти ничего не писали.

– Хочешь сказать, правительство это замалчивало? – оживилась Керсти.

– А по-моему, разумно, – хмуро сказал Ноу Йоу. – Нельзя же сказать врагам: «Эй, вы промазали, давайте на второй заход!»

Мяч ударился о ворота. Ворота задрожали. Деления на команды тут, похоже, не было: просто мяч и куча ребятишек вокруг него.

– Не знаю, чем мы можем им помочь, – проговорила Керсти, однако в голосе ее чувствовалось сомнение.

– Что? Ты же только что говорила, что мы вообще не должны ничего делать! – удивился Джонни.

– Но ведь когда посмотришь на людей своими глазами, это совсем другое дело, верно?

– Да.

– Наверное, если мы просто пойдем и скажем кому-нибудь, это не поможет?

– Тогда нас спросят, откуда мы это знаем, а потом, вполне вероятно, расстреляют за шпионаж, – сказал Ноу Йоу. – В те годы шпионов расстреливали.

7. Металлюги

Человек в форме цвета хаки все крутил и крутил в руках Бигмаков приемник.

Бигмаку было не по себе. В комнате, кроме него и военного за столом, был еще сержант полиции. С полицейскими Бигмаку иметь дело доводилось. Но у дверей стоял солдат, и в кобуре у него была настоящая пушка. А у того военного, что сидел за столом, взгляд был усталый, но очень цепкий. Бигмак не был чемпионом по скоростному шевелению извилинами, но тут на него снизошло озарение: на этот раз, похоже, простым внушением не обойдется.

– Попробуем еще раз, – заговорил военный, что сидел за столом (он сказал, что его зовут капитан Харрис). – Итак, твое имя?..

Бигмак ответил не сразу. Ему хотелось сказать: «Позвоните мисс Куропатридж, она все уладит, я не виноват, она говорит, что у меня хроническое расстройство способности к общественному сосуществованию». Но выражение капитанского лица подсказало ему, что это будет крайне неудачный ход.

– Саймон Ригли.

– И ты утверждаешь, что тебе четырнадцать и ты живешь… – Харрис сверился со своими записями, – в «многоэтажке» имени Джошуа Че Н’Кле-мента, тут поблизости, верно?

– Ее отсюда отлично видно. – Бигмак горел желанием сотрудничать. – Вернее, было бы видно, если б она там была.

Капитан и сержант переглянулись.

– Так ее там нет? – уточнил капитан.

– Ага. Не знаю почему.

– Объясни-ка мне еще раз, что такое «Металлюги», – сказал капитан.

– Группа такая. Они играют неопанковский трэш.

– Это музыка?

– Э-э… да.

– Возможно, мы могли слышать эту музыку по беспроволочному телеграфу?

– Это вряд ли. Их последний сингл назывался «Оторву тебе башку и в задницу засуну».

– «Оторву тебе башку…» – медленно повторил сержант: он записывал.

– И в задницу засуну, – с готовностью подсказал Бигмак.

– Так, – продолжал капитан. – Это твои наручные часы. На них высвечиваются цифры. Еще тут есть какие-то кнопки. Что будет, если я нажму одну из них?

Полисмен попытался незаметно отодвинуться от военного.

– Та, что слева, – это чтобы время в темноте было видно, – объяснил Бигмак.

– А зачем это может понадобиться?

Бигмак хорошенько подумал и высказал предположение:

– Может, на тот случай, если проснешься ночью и захочешь узнать, который час?

– Ясно. А вторая кнопка?

– Это чтобы узнавать, сколько времени сейчас за границей.

Это заявление Бигмака неожиданно вызвало живейший интерес всех присутствующих.

– Где именно? – пролаял сержант.

– Его заклинило на Сингапуре.

Капитан с величайшей осторожностью положил часы на стол. Сержант прикрепил к ремешку ярлычок, который только что заполнил. Затем капитан взял в руки Бигмакову куртку.

– Из чего это сделано? – спросил он.

– Без понятия. Синтетика какая-то, – ответил Бигмак. – Такими на рынке торгуют.

Капитан повертел куртку в руках так и эдак.

– А как это сделано?

– О, вот это я знаю! – обрадовался Бигмак. – Читал где-то. Берешь разные там химикалии, смешиваешь – и получается синтетика. Проще простого.

– Камуфляжной расцветки, – добавил капитан.

Бигмак нервно облизал губы. Он понимал, что влип по уши, так что притворяться паинькой без толку.

– Это чтобы казаться крутым, – признался он.

– Крутым. Ясно, – проговорил капитан, но по нему совершенно нельзя было понять, ясно ли ему на самом деле. Он повернул куртку так, чтобы стали видны два слова, довольно коряво намалеванные шариковой ручкой у нее на спинке. – Кто такие «СПЛИНБЕРИЙСКИЕ СКИНЫ»? – спросил он.

– Э-э… Ну, это я, Базза и Сказз. М-м-м. Скинхеды мы. Ну, тусуемся… типа мы одна команда…

– Команда, – повторил капитан.

– Э-э. Типа да.

– Скинхеды?

– Э-э-э… стрижка такая.

– А по мне, так самая обычная стрижка военного образца, – сказал сержант-полицейский.

– А это, – продолжал капитан, указывая на свастики по обе стороны от надписи, – значки вашей команды, верно? Чтобы казаться… крутыми?

– Э-э… ну это просто… типа Адольф Гитлер и все такое…