Джордж Гершвин: Путь к славе

Забытую мелодию чарльстона "делят" между собой литавры и деревянные духовые. После интродукции последовательно появляются три основные темы. Первую, стремительную, прежде чем ее подхватит весь оркестр, исполняет фагот; вторую, задумчивую, "вводит" фортепиано; третью — медленный чувственный вальс — исполняют струнные на фоне филигранной интерпретации этой же темы фортепиано.

Во второй части (Andante con moto) сквозь мерцающую дымку мелодии в стиле Дебюсси, которую ведут засурдиненные трубы, на фоне смутно-туманных гармоний трех кларнетов приглушенно звучит широкая мелодия. Заканчивается эта нежная и таинственная интродукция, и на фоне энергичного ритма партии струнных рояль вводит совсем иную беззаботную джазовую идею. Виртуозное соло скрипки переходит в фортепианную каденцию, в которой начинает соблазнительно брезжить новая мелодия. Эта новая тема, являющаяся сердцевиной второй части, — подвижная и чувственная — начинает звучать в полную силу в партии струнных. В конце второй части вновь звучит приглушенный голос трубы, как бы возвращающий нас в призрачную атмосферу начала.

Финал (Allegro con brio) звучит резким контрастом, взрываясь подобно фейерверку потоком ритмов и оркестровых красок. Так долго сдерживаемые эмоции вырываются на волю. Основные темы двух предыдущих частей здесь повторяются, но часто с изменениями отдельных деталей; они мастерски сплетены в веселое и беззаботное продолжение. Кульминация достигается энергичным утверждением струнными второй темы первой части; в финале звучит короткая кода.

Богатая палитра гершвиновской оркестровки требует полного состава симфонического оркестра, включая большой и малый оркестровые барабаны, цимбалы, хай-хэт, ксилофон и колокола. Гершвин не использует здесь ни одного саксофона.

Концерт фа мажор — более зрелое в художественном отношении и более совершенное произведение, чем "Рапсодия в голубых тонах". В нем меньше ощущается склонность мелодии бесцельно "бродить" до тех пор, пока она не достигнет подходящей точки отдыха, откуда можно будет начать новую эффектную музыкальную идею. Чтобы заполнить зияющие пустоты, композитор меньше полагается на спасительные пассажи. Похоже, Гершвин знает, куда он "идет", и он переходит к новой идее уверенной походкой человека, который знает, где лежит земля обетованная.

Концерт значительно богаче и разнообразнее "Рапсодии в голубых тонах" по заключенной в нем мысли. В концерте мы имеем дело не с одной или двумя хорошими мелодиями, как в предыдущем произведении, а с целым каскадом великолепных идей, поражающих своими контрастными оборотами и настроениями. В отличие от "Рапсодии", где каждая новая заманчивая тема является для самого композитора неожиданностью, большинство музыкальных идей в Концерте появляется и развивается естественным образом из музыкальной ткани всего произведения. Концерт интересен не только своими музыкальными темами, но и тем, как автор подает, разрабатывает, расширяет, комбинирует и трансформирует музыкальный материал.

Вся гамма настроений, чувств общей атмосферы Концерта значительно подвижнее. В этом сочинении есть и самозабвенность, и остроумие, и сатира, и ностальгия "Рапсодии", но ко всему этому добавляется еще нечто очень важное: мерцающая поэтическая красота второй части, в которой джаз призван достичь новых художественных глубин. Подчеркивая эту мысль, Вальтер Дамрош удачно заметил, что Гершвин сделал из джаза настоящую леди. Он писал в комментарии к программке:

Многие композиторы ходили вокруг джаза, как кошка вокруг тарелки с горячим супом, дожидаясь, пока он остынет, чтобы полакомиться всласть и при этом не обжечь себе язык, который до сих пор привык к тепловатому блюду, приготовленному поварами классической школы. Леди Джаз, в украшениях интригующих, увлекающих ритмов, очаровала весь мир, дойдя даже до эскимосов Севера и полинезийцев островов Океании на Юге. Но несмотря на все ее путешествия и стремительно растущую популярность, ей не встретился рыцарь, который ввел бы ее как почетную гостью в высший свет музыкального общества. Похоже, что это чудо удалось совершить Джорджу Гершвину. Он смело одел эту безмерно независимую и современную молодую леди в классические одеяния концерта. И при этом не отнял у нее ни капли ее очарования. Он — принц, который на глазах изумленного мира и к ярости ее завистливых сестер, взял Золушку за руку и открыто назвал ее принцессой.