Джордж Оруэлл (Эрик Блэр). Жизнь, труд, время. 2014

Оруэлл даже выразил сожаление, что ввязался в войну на стороне милиции ПОУМ, что ему пришлось участвовать в уличных столкновениях в Барселоне, а затем бежать из страны. Он рассуждал, что, если бы отправился в Испанию без политических рекомендаций, как обычный доброволец, то, скорее всего, вступил бы в Интернациональную бригаду. Но в этом случае он скорее бы понял истинный характер испанской войны и «безусловно, получил бы пулю в спину как политически ненадежный или, по крайней мере, находился бы в тюрьме». А теперь коммунисты называли Оруэлла фашистом или троцкистом, газета компартии «Дейли Уоркер» многократно пыталась скомпрометировать его в глазах всей левой общественности⁴⁷⁶, Голланц отказывался иметь с ним дело как с троцкистом⁴⁷⁷. «Ну и спектакль! - писал в письме другу Оруэлл. - Подумать только, что мы всего лишь через шесть месяцев превратились из героических защитников демократии в троцки-стов-фашистов, пробиравшихся через границу и по пятам преследуемых полицией»⁴⁷⁸.

Неофициально Оруэлл вынужден был сообщить Гол-ланцу, что возбудит судебное дело о клевете против компартии, если та не уймется. Возможно, Голланц поговорил на эту тему с генсеком Гарри Поллитом. Кампания против Оруэлла была прекращена для того, чтобы вспыхнуть вновь сразу же после появления книги Оруэлла «Памяти Каталонии».

8. «Памяти Каталонии»

В середине июля 1937 года Оруэлл приступил к работе над публицистической книгой об Испании. Она должна была сочетать непосредственные воспоминания и впечатления с попыткой политического анализа. Работа открывалась весьма показательным эпиграфом из «Книги притчей Соломоновых»: «Не отвечай глупому сообразно, чтоб и тебе не сделаться подобным ему. Отвечай глупому, смотря по глупости его, чтоб он для глаз своих мудрецом не показался»⁴⁷⁹. В избрании такого эпиграфа звучала глубокая разочарованность тем, что происходило в Испании. Оруэлл все больше осознавал, что его позиция в те месяцы, когда он находился в стране и в меру своих сил пытался внести вклад в защиту республиканского режима, была в лучшем случае наивной.

В самой Испанской республике происходили глубоко противоречивые явления, и социалистическая революция, которой так восторгался писатель, на деле вела к расколу Народного фронта, облегчая победу Франко. В Испании скрестились противоборствующие интересы европейских держав и СССР, а Сталин, быстро поняв, что при любом исходе гражданской войны ему вряд ли будет обеспечен плацдарм для советского наступления в Европе, удовлетворился тем, что присвоил испанский золотой запас, расправился с помощью «мобильных групп» с многочисленными европейскими «троцкистами» и завербовал новых агентов для советской разведки.

Разумеется, ни о чем этом не знал в тот момент Оруэлл. И история вывоза испанского золотого запаса, и уничтожение международных «троцкистов», и вербовка советской разведкой новой агентуры оставались для всех глубокой тайной. Оруэлл описывал лишь то, что видел своими глазами, и надеялся на интерес левой британской публики к событиям в республиканской Испании. Но возникала проблема с издательством. Мартин как издатель отпал. Ранее того публиковать книгу отказался Голланц, с которым впервые Оруэлл связался по этому поводу уже через несколько дней после возвращения в Великобританию. Книга была еще только задумана. Оруэлл обсудил план и основные положения будущей книги с заместителем Голланца Норманом Коллинзом. Последний пересказал разговор издателю, и тот, даже не встретившись с автором, отверг ненаписанную книгу, написав Оруэллу, что она может «причинить вред борьбе против фашизма»⁴⁸⁰.

Негодованию Оруэлла не было предела. Когда журнал «Нью стейтсмен» прислал ему несколько книг на рецензию, он возвратил их без какого-либо ответа; когда журнал «Лефт ревью» СLeft Review) обратился к нему (и к другим деятелям культуры) с вопросом, кого он поддерживает в испанской войне - республиканцев или националистов, Оруэлл ответил грубо: «Перестаньте, пожалуйста, посылать мне свой бред... Даже если бы я уместил в шесть строк все то, что я знаю и думаю об испанской войне, вы не опубликовали бы их»⁴⁸¹. Голланца Оруэлл назвал частью коммунистического «рэкета»⁴⁸².

В качестве писателя и журналиста Оруэлл был уже хорошо известен и мог себе позволить пойти на фактический разрыв с Голланцем и другими левыми деятелями, которые не хотели знакомить британскую общественность со взглядами на испанскую войну и СССР, если эти взгляды противоречили общепринятым социалистическим и коммунистическим догмам. Нужно понимать, однако, что Оруэлл вовсе не отказался от социализма. Он по-прежнему являлся его сторонником. Но в силу обстоятельств автор вынужден был теперь идти на сотрудничество с умеренными «буржуазными» изданиями.