Джослин. Патриций. Рассказы

Жиль приехал на следующее утро. В саду возле отеля он встретил Джослин и миссис Трэвис; они беседовали с молодым англичанином. Дамы подошли, чтобы поздороваться с Жилем, но тот сразу почувствовал, что в приветствии Джослин было что-то не свойственное ей, почти враждебное. С самого начала она не смотрела на него; казалось, она всецело поглощена рассказом безупречного молодого англичанина, многословно распространявшегося о различных «системах» и буквально на пальцах объяснявшего их недостатки. Это был невозмутимый молодой человек хрупкого сложения. В фигуре его прослеживался какой-то томный изгиб, начинавшийся от затылка и продолжавшийся до самых пят. Изгиб был и в его голосе, рождавшемся внутри него громким, но по дороге где-то угасавшем, и даже в его руках, широких у плеч, но сужавшихся к кистям. Он никогда не улыбался — не потому, что не хотел, а из-за того, что утратил эту способность; на его бледном, ничем не примечательном лице выделялись лишь глаза, смотревшие на людей оценивающим взглядом.

— Все «системы» никуда не годятся, — говорил он. — В Монте-Карло, зна-аете ли, только двое могут что-то из них извлечь — старик Блор и Нильсен. Они просчитывают все, у них а-адское терпение.

Миссис Трэвис, прямо сидевшая в плетеной кресле и сложившая руки на коленях, внимательно слушала его, но не была с ним согласна — она сама играла по «системам» и не хотела, чтобы ее убедили в их бесполезности.

— Но я ведь своими глазами видела, как барон Циммерман позавчера выиграл пятьсот луидоров, а он играет по «системе», я знаю точно, — заявила она.

— Вчера он их проиграл, и не только их, — безучастно проговорил молодой человек. Знать все обо всех было его métier[29], и миссис Трэвис очень его за это уважала.

— Но, может быть, он на этот раз не играл по своей «системе»? — предположила она.

— Почему вы так думаете?

— О, мне кажется, иначе он бы не проиграл.

Эта реплика давала яркое представление о том, как миссис Трэвис разговаривала с людьми: она никогда не верила тому, во что не хотела верить, и очень редко — тому, чего не видела собственными глазами.

— Факты против вас. У вас есть лишь одно преимущество, зна-аете ли, — томно протянул молодой человек, — вы можете прекратить игру, когда захотите, а банкомет должен продолжать.

Голос его упал до шепота; он подтолкнул вверх свою шляпу так, что она съехала ему на затылок.

Жиль стоял немного поодаль, впившись глазами в Джослин. Два-три раза он замечал, что она смотрит на него с тревогой и беспокойством. Он не мог понять, что случилось, вспоминал безмятежность и теплоту ее вчерашнего прощального взгляда. Он был изумлен, и в душу его закрался страх.

Подойдя к девушке, он спросил:

— Хотите взглянуть на моего пони? Вы говорили, что вам это будет интересно.

— Да, — отозвалась она равнодушно и пошла за ним по направлению к конюшне, оставив молодого англичанина холить изгиб своих усов, и пронизывать оценивающим взглядом пространство. По дороге Джослин была немногословна; если Жиль обращался к ней, отвечала односложно, то и дело посматривая на него украдкой все с тем же выражением растерянности и страха. Когда, обвив руками шею пони и прижавшись щекой к его гриве, она разговаривала с животным и глаза ее излучали нежное сияние из-под длинных ресниц, Жиль ощутил неодолимое стремление быть рядом с нею, касаться ее, чувствовать, что ее нежный голос и ласковая улыбка обращены к нему. Он подошел к девушке и, почти коснувшись ее рук, положил ладонь на загривок пони. Джослин сразу же отдернула руки с неподдельным испугом; на лице ее выступил густой румянец. Жиль, не говоря ни слова, посмотрел на нее, и во взгляде его ясно читались мука и вожделение. Она продолжала машинально похлопывать животное по шее. Наконец Жиль заговорил, скорее для того, чтобы дать выход бурлившим в нем чувствам, нежели высказать то, что он хотел сказать.

— В чем дело, Джослин? Почему вы так…

Наступив на связку соломы в стойле, она молча вышла из конюшни. Он остался стоять на месте, покусывая кончики усов, онемев от отчаяния и боли. Попи подошел и ткнулся влажным носом в карман его куртки. Минутой позже Жиль пришел в себя, но девушка уже прошла к себе в комнату; он долго ждал, но она так и не вышла. В конце концов он уехал, почти обезумев от подозрений и тревоги…