Джотто и ораторы. Cуждения итальянских гуманистов о живописи и открытие композиции

Перуджино: «le sue cose hano aria angelica, et molto dolce» («у его созданий вид ангельский и очень нежный»).

Гирландайо: «le cose sue hano bona aria» («у его созданий вид изрядный»).

Замечательный документ, однако в то же время он (как отмечает Баксендолл) «парадоксальным образом скорее сбивает нас с толку»:

Что значит мужественный (virile) вид применительно к живописи Боттичелли? <…> Когда речь идет об изрядном виде фигур Гирландайо, это общая похвала или же имеется в виду особая стилистическая характеристика, что-то вроде французской и английской версий выражения de-bon-air?

Последний вопрос как будто предполагает простой ответ, который Баксандалл сразу отметает:

Трудности возникают с пониманием слов: слова «мужественный», «нежный» и «вид» для него [агента миланского герцога] могли иметь иные смысловые оттенки, чем для нас; но еще одна трудность связана с тем, что он видел эти картины не так, как мы[344].

Более того,

непрозрачность письма в Милан отчасти объясняется неуверенностью его автора в словах: ему не хватает дара речи для исчерпывающего и точного описания живописного стиля… Поэтому будет полезно внимательно прочесть короткий текст лучшего художественного критика (но не теоретика искусства) кватроченто, Кристофоро Ландино[345].

4. Глава о Ландино из книги «Живопись и опыт» необыкновенно богата смыслами. Впрочем, особого внимания заслуживает письмо в Милан. Странным образом, размышляя о нем, Баксандалл не упоминает фрагмент из знаменитого письма Петрарки (Famil. XXXIII, 19), которое он цитировал в «Джотто и ораторах», но подробно не комментировал. (Тот же самый отрывок Эрнст Гомбрих выбрал в качестве эпиграфа к своей уже упоминавшейся статье «Стиль 'all'antica'».) В письме Петрарка отверг идею буквального подражания Античности, прибегнув к сравнению с трудноуловимым сходством между отцом и сыном:

Пусть даже черты их часто являют великие различия, но отдельные оттенки и, как сказали бы наши живописцы, air (umbra quaedam et quem pictores nostri aerem vocant), заметные более всего в лице и глазах, заставляют увидеть сходство, напоминающее об отце, как только мы завидим сына.

«Как сказали бы наши живописцы, air» (Quem pictores nostri aerem vocant): ценное свидетельство профессионального жаргона художников, дошедшее до нас в переводе с латинского языка Петрарки.

Через сто с лишним лет слово «aria» все еще использовалось во флорентийских мастерских, как справедливо отмечал агент миланского герцога.

5. Почему Баксандалл дважды воздержался от того, чтобы проанализировать значения слова «air», которое использовали живописцы в XIV и XV веках? Ведь речь шла о фрагменте, открывавшем новое научное поле, поскольку он был связан с эмическим уровнем, полностью отличным от этической перспективы гуманистов-наблюдателей. Смотрел ли Баксандалл на этот отрывок как на документ, имевший малое отношение к «взгляду эпохи», ключевому понятию, располагавшему в центре его исследовательского проекта?