Я много раз смотрел «Ромео и Джульетту». В постановке Большого и Мариинского. В Ковент-Гардене и Ла Скала. Меня всегда восхищала музыка Прокофьева, но никогда не убеждал сюжет. По большому счету вся пьеса Шекспира состоит из натяжек. Надуманная вражда двух семейств, случайное знакомство, дуэли на пустом месте. А чего стоит «гениальная идея» священника имитировать смерть девушки? И почему – раз уж взялся помогать – он не предупредил Ромео? И допустил двойное самоубийство?
Но более всего меня возмущает, что в игры, связанные с любовью и смертью, оказались втянутыми абсолютные дети. Ему – шестнадцать, ей – только двенадцать. Какая здесь может быть страсть? И тем более какое венчание?
Будь моя воля, я бы вообще запретил эту пьесу к показу. Считаю, она провоцирует несовершеннолетних на ранние половые связи и толкает к самоубийствам в том случае, когда кто-то из взрослых (абсолютно правильно!) начинает порочной любви препятствовать.
Однако «Ромео и Джульетта» шествует по миру, и противостоять этому я не могу. Но нигде в цивилизованных странах не педалируется возраст влюбленных. История не знает примеров, чтобы их партии исполняли учащиеся хореографических училищ. В главных ролях выступают только взрослые актеры, те же Майя Плисецкая и Марис Лиепа. В их бережной трактовке любовь выглядит высоким, романтическим чувством. Да и при всей грации Плисецкой, Ананиашвили или Захаровой не верится, что балеринам двенадцать.
Но совсем иная картина вышла, когда за постановку взялась детская труппа.
Десятилетний – от силы! – китайчонок впивается губами в рот худенькой восьмилетки. Обвивает ее ноги своими. Вцепляется в то место, где и груди-то пока нет. А страстный танец, когда дети перекатываются друг через друга, имитируя половой акт?!
Будь я режиссером, просто сказал бы: не верю.
Но я – отец и дед. Поэтому требую бесповоротно запретить эту мерзость.
Ничего, кроме ощущения брезгливости, подобная трактовка не вызывает, и я глубоко разочарован тем, что наш комитет по культуре пригласил на остров «звезд» такого ранга.