Джульетта

— В этом случае, — сказала я, охваченная абсурдным желанием защитить и оправдать Алессандро, — он бы действовал по плану, а не… Ну, ты поняла.

— Занимался укреплением физических связей? — чопорно подсказала Дженис.

— Именно, — кивнула я. — Плюс он бы не удивился, когда Умберто отдал ему флакон… Да что там, он бы с самого утра пузырек в кармане таскал!

— Милая моя! — Дженис оглядела меня поверх оправы несуществующих очков. — Он вломился в твой номер, солгал тебе, украл мамину книгу и отдал ее Умберто. Он гнусный тип, и мне без разницы, что у него есть «петушок» и яйца и он знает, как их использовать. Все равно он, пардон муа за мой французский, ша нуар в мешке. Что касается твоей разлюбезной мафиозы…

— Кстати, о лжи и вторжении в мой номер, — перебила я, глядя на сестрицу в упор. — Отчего ты мне сказала, что он разгромил мою комнату, если это сделала ты?

Дженис задохнулась:

— Что?!

— Будешь это отрицать? — холодно спросила я. — Что ты вломилась в мой номер и обвинила в этом Алессандро?

— Эй! — заорала она. — Он тоже туда лазал, ясно? Я твоя сестра! Я имею право знать, что происходит… — Она осеклась и притихла: — А как ты узнала?

— Он тебя тоже видел, и решил, что ты — это я, и мне приспичило спуститься по балкону.

— Он перепутал меня с… — У Дженис недоверчиво приоткрылся рот. — Вот теперь я оскорблена! И серьезно!

— Дженис! — резко сказала я, видя, что сестрица, как в былые дни, наглеет на глазах. — Почему ты мне солгала? После всего случившегося я вполне могу понять, почему ты проникла в мой номер. Ты думала, я пытаюсь обманом завладеть твоей долей наследства?

— Ты догадалась? — Дженис посмотрела на меня с проблеском надежды.

Я пожала плечами:

— Не попробовать ли нам общаться начистоту для разнообразия?

Присутствие духа вернулось к Дженис мгновенно.

— Превосходно, — фыркнула она. — Абсолютная честность, значит. Тогда, если ты не возражаешь, — она пошевелила бровями, — у меня есть несколько вопросов насчет прошлой ночи.

Подкупив провизии в деревенском магазине, мы провели остаток дня, осматривая дом и пытаясь узнать обстановку нашего детства. К сожалению, все было покрыто пылью и плесенью, в каждом куске ткани были дыры, проделанные каким-то животным, а мышиный помет был во всех возможных и невозможных трещинах. С потолка свисала паутина, плотная, как занавеска в душе, а когда мы открыли ставни на втором этаже, чтобы стало светлее, больше половины из них просто выпали из петель.

— Упс! — сказала Дженис, когда очередная ставня с грохотом упала на землю, едва не задев «дукати». — Похоже, пора заводить роман с плотником.

— Лучше с водопроводчиком, — поправила я, отряхивая с волос паутину. — Или с электриком.

— Сама встречайся с электриком, — парировала Дженис. — Заодно в голове кой-чего починишь!

Кульминация наступила, когда в углу за диваном мы увидели шаткий ломберный столик.

— Я тебе говорила? — с вызовом сказала Дженис, осторожно его покачав, чтобы убедиться. — Вот где он, дорогой мой!

К закату мы настолько продвинулись в уборке, что решили перенести наш лагерь на второй этаж, в комнату, где раньше был кабинет. Усевшись друг против друга за старым письменным столом, мы устроили ужин при свечах, состоявший из хлеба, сыра и красного вина, обдумывая дальнейшие шаги. Ни ей, ни мне не хотелось сразу возвращаться в Сиену, но в то же время мы понимали, что здесь сидеть нет смысла. Чтобы сделать дом годным для проживания, потребуются время и деньги для чиновников и ремонтников; даже если все получится, на что мы будем жить? Как беженцы, залезая все глубже в долги и гадая, когда же нас нагонит прошлое?

— По-моему, — сказала Дженис, наливая себе вина, — мы либо остаемся здесь, что невозможно, либо возвращаемся в Штаты, что позорно, либо отправляемся на поиски сокровищ; и посмотрим, что будет.

— Ты забываешь, — сказала я, — что книга сама по себе бесполезна. Нам нужен мамин блокнот, чтобы разгадать секретный код.

— Вот поэтому, — сестрица потянулась за своей сумкой, — я его и прихватила. Па-пам! — Она положила блокнот передо мной. — Еще вопросы?

Я расхохоталась.

— Слушай, по-моему, я тебя люблю.

Дженис изо всех сил сдерживала улыбку.

— Смотри, не форсируй отношения. Любимых полагается лелеять!

Положив рядом раскрытые блокнот и книгу, мы совсем скоро расшифровали код, который оказался и не кодом вовсе, а замысловато составленным списком номеров страниц, строк и слов. Дженис читала цифры на полях блокнота, а я листала «Ромео и Джульетту» и читала вслух отрывки и фрагменты послания, которое мама захотела оставить нам. В результате вышло вот что:

«…моя любовь…

…в нудной книге той…

…ценней ее застежка золотая, смысл золотой собою охраняя…

…драгоценнейшего…

…камня…

…но будь ты так далеко, как самый дальний берег океана, — я б за такой отважился добычей…

…идти с…

…Ромео…

…мой отец духовный…

…Падет немного раньше срока жертвой суровейшего нашего закона…

…Немедленно ищите, разузнайте…

…При них нашли орудия для взлома…

…А если и вернется, — только тайно…

…Здесь лежит Джульетта…

…Как бедный узник…

…Много сотен лет…

…под…

…царица…

…Мария…

…где…