Джульетта

На следующее утро — вернее, когда давно перевалило за полдень — мы разделили на двоих бутылку воды и батончик гранолы, сидя на крошащемся пороге нашего дома и время от времени щипая друг друга, дабы убедиться, что все это не сон. Дженис искала дом чертову прорву времени, как она выразилась, и если бы не приветливые местные жители, указавшие нужное направление, никогда не нашла бы спящую красавицу развалюху в этой чаще, которая была когда-то подъездной аллеей и двором.

— Я чуть не надорвалась, пока открыла ворота, — рассказывала сестрица. — Приржавело там все одно к другому, а уж входная дверь!.. Можешь представить, что сюда никто двадцать лет не входил и не заявлял права на эту собственность?

— Это же Италия, — пожала я плечами. — Двадцать лет здесь не срок, сто лет — не проблема. Как может быть иначе, если каждый окружен бессмертными духами? Чистая удача, что нам позволили задержаться на этом свете, делая вид, что мы живые люди.

Дженис фыркнула.

— Надоело им бессмертие. Вот почему они так любят играть с вкусненькими маленькими смертными, — она плотоядно облизнулась, — вроде тебя.

Видя, что я не улыбаюсь, Дженис смягчилась, и ее улыбка стала более сочувственной, почти искренней.

— Ты давай лучше думай о том, что тебе удалось сбежать! А если бы они тебя поймали? Да они бы… Я не знаю… — Даже Дженис не хватило воображения описать ужасы, которые мне грозили. — Сиди да радуйся, что твоя крутая сестричка вовремя тебя вытащила!

Угадав в ее лице скрытую надежду, я крепко обняла сестру.

— Я и радуюсь, можешь мне поверить, просто не понимаю, откуда ты взялась. Отсюда до кастелло Салимбени добираться-то сколько. Ты могла оставить меня.

Брови Дженис поехали на лоб.

— Ты что, шутишь? Эти крысиные ублюдки украли нашу книгу! Что мне, смолчать? Если бы ты не выбежала на дорогу, как будто у тебя платье на заднице горит, я бы вломилась в кастелло, и обыскала весь чертов замок с крыши до подвала!

— Ну, значит, сегодня у тебя счастливый день. — Я встала и прошла на кухню взять свою сумку. — Вуаля! — Я швырнула ее к ногам Дженис. — И не говори, что я не умею работать в команде.

— Иди ты!.. — не поверила она, жадно дергая молнию, и принялась рыться в сумке, но через несколько секунд с отвращением отпрянула: — Фу-у, что это?

Мы обе уставились на ее руки, испачканные кровью или чем-то очень похожим.

— Господи, Джулс! — ахнула Дженис. — Ты кого-то кокнула? Убила и съела? Блин, да что это? — Она принялась нюхать свои пальцы. — Кровь, я тебе говорю, кровь настоящая! Только не говори, что это твоя, иначе я сейчас поеду назад и сделаю из этого урода шедевр абстрактного искусства!

Ее воинственная мина заставила меня рассмеяться — я никак не могла привыкнуть, что сестра меня защищает.

— Ну, слава Богу! — сказала она, сразу забыв свой гнев, когда я заулыбалась. — А то я чуть не испугалась. Не делай так больше!

Вдвоем мы взялись за сумку и перевернули ее дном вверх. На крыльцо выпали мои вещи, одежда и томик «Ромео и Джульетты», к счастью, не очень пострадавший. В отличие от него таинственный зеленый пузырек разбился вдребезги — видимо, когда я перебросила сумку через ворота.

— Что это? — Дженис подняла зеленый осколок и перевернула его на ладони.

— Пузырек, — отозвалась я. — Флакон, о котором я тебе говорила. Который Умберто отдал Алессандро, чем здорово его разозлил.

— Хм, — сказала Дженис, вытирая ладони отраву. — По крайней мере, мы знаем, что там было, — кровь. Может, они все и правда вампиры, а это типа утреннего йогурта…

Минуту мы сидели, придумывая возможные версии. Потом я взяла палио и с сожалением посмотрела на него:

— Жалость какая. Как прикажешь отстирывать кровь с шестисотлетнего шелка?

Дженис взялась за углы, и мы бережно растянули стяг, осматривая ущерб. Честно признаться, знамени досталось не только от флакона, но я не собиралась в этом признаваться.

— Святая Мария, матерь Божия! — вдруг сказала Дженис, — Вот же в чем дело: у тебя крови не было, а они хотели, чтобы палио выглядело именно так. Не понимаешь?

Она взволнованно уставилась на меня, но я твердо решила не подавать вида.