Джузеппе Бальзамо (Части 4, 5)

Граф повернулся к нему лицом.

— Должно быть, ты не так взялся за дело, дорогой мой.

— Да нет, сударь, во всяком случае, я этого не думаю.

— Кто же тебя выставил?

— Мадемуазель.

— Это естественно. Отчего ты не поговорил с отцом?

— Судьба была ко мне неблагосклонна.

— Так ты фаталист?

— У меня нет средства обрести веру.

Граф нахмурился и с любопытством взглянул на Жильбера.

— Не говори о вещах, в которых ты не разбираешься.

У взрослых людей это бывает от глупости, у юнцов — от заносчивости. Тебе позволительно быть гордым, но глупым — нет. Скажи ты, что не в твоей власти быть дураком, — это я способен понять. Итак, подведем итоги: что ты сделал?

— Было так. Я уподобился поэтам и размечтался, вместо того чтобы действовать. Мне захотелось прогуляться по тем же дорожкам, где я когда-то с наслаждением мечтал о любви… И вдруг действительность предстала передо мною, когда я был к этому не готов: действительность убила меня на месте.

— Не так уж плохо, Жильбер. Человек в твоем положении напоминает дозорного на войне. Такие люди должны быть всегда настороже: в правой руке — мушкет, в левой — потайной фонарь.

— Одним словом, сударь, я потерпел неудачу. Мадемуазель Андре назвала меня подлецом, негодяем и сказала, что прикажет меня убить.

— Ну хорошо! А как же ребенок?

— Она сказала, что ребенок — ее, а не мой.

— Что было дальше?

— Я удалился.

— Эх!..

Жильбер поднял голову.

— А что бы сделали на моем месте вы?

— Не знаю. Скажи мне, что ты намерен делать дальше?

— Наказать ее за свое унижение.

— Это только слова.

— Нет, ваше сиятельство, это не просто слова, я принял твердое решение.

— Однако… ты, возможно, выболтал свою тайну, отдал деньги?

— Моя тайна осталась при мне, и я никому не намерен ее открывать. А деньги — ваши, я их возвращаю.

Жильбер расстегнул куртку и достал из кармана тридцать банковских билетов; раскладывая их на столе перед Бальзамо, он внимательно пересчитал деньги.

Граф взял их и сложил, продолжая следить глазами за Жильбером, на лице которого не отразилось ни малейшего волнения.

"Он честен, не жаден… Он не лишен ума и решимости: настоящий мужчина", — подумал граф.

— А теперь, господин граф, — проговорил Жильбер, — я должен дать вам отчет о двух луидорах, которые вы мне дали.

— Это лишнее, — возразил Бальзамо. — Вернуть сто тысяч экю — благородно, возвращать сорок восемь ливров — мальчишество.

— Я не собирался их вам возвращать, я хотел только рассказать, на что я их потратил, и вы убедитесь, что мне нужна еще некоторая сумма,

— Это другое дело. Так ты просишь?..

— Я прошу…

— Зачем?

— Чтобы сделать то, о чем вы только что заметили: "Это только слова".

— Будь по-твоему. Ты собираешься отомстить за себя?

— Да. Надеюсь, это будет благородная месть.

— Не сомневаюсь. Но ведь и жестокая?

— Да.

— Сколько тебе нужно?

— Двадцать тысяч ливров.

— Ты не тронешь эту молодую женщину? — спросил Бальзамо, полагая, что остановит Жильбера своим вопросом.

— Не трону.

— И ее брата?

— Нет. И отца не трону.

— Ты не станешь на нее клеветать?

— Я никогда не раскрою рта, чтобы произнести ее имя.

— Понимаю. Однако, это одно и то же: прирезать женщину или убить ее постоянными бравадами… Итак, ты хочешь погубить ее, беспрестанно показываясь неподалеку от нее, преследуя ее оскорбительными ухмылками и полными ненависти взглядами.

— Я далек от того, о чем вы говорите. Я хочу вас попросить на тот случай, если у меня появится желание покинуть Францию, дать мне возможность бесплатно переплыть море.

Бальзамо вскрикнул от удивления.

— Ну, метр Жильбер, — произнес Бальзамо пронзительным и в то же время ласковым голосом, в котором, между тем, не угадывалось ни боли, ни радости, — мне кажется, вы непоследовательны, а ваша незаинтересованность — показная. Вы просите у меня двадцать тысяч ливров и ни одной тысячи из них не берете на то, чтобы нанять судно?

— Не могу, сударь; у меня на это две причины.

— Какие же?

— Первая заключается в том, что у меня не останется ни денье к тому времени, как я соберусь к отплытию, потому что — попрошу это заметить, господин граф, — деньги мне нужны не для себя. Я прошу их для исправления той ошибки, которую я совершил не без вашей помощи…

— Ты очень упорен! — поджав губы, заметил Бальзамо.

— Этому есть причина… Итак, я прошу у вас денег на то, чтобы, как я уже сказал, исправить ошибку, а не затем, чтобы прожить их в свое удовольствие. Ни одно су из этих двадцати тысяч ливров не ляжет в мой карман. Они предназначены для других целей.

— Для твоего ребенка, как я понимаю…

— Да, сударь, для моего ребенка, — не без гордости отвечал Жильбер.

— А как же ты?

— Я? Я сильный, свободный, умный. Я всегда сумею прожить, я хочу жить!

— Ты будешь жить! Бог никогда еще не наделял столь сильной волей тех, кому суждено преждевременно уйти из жизни. Господь позаботился о том, чтобы потеплее укрыть растения, которым предстоит пережить долгую зиму. Точно так же он одевает в стальную броню сердца тех, кому предстоят суровые испытания. Однако, мне кажется, ты упомянул о двух причинах, по которым не можешь отложить тысячу ливров. Итак, во-первых — порядочность.