e10caee0b606418ade466ebb30b86cf4

«Вместо ожидаемых насмешек вокруг “Что делать” сразу создалась атмосфера всеобщего благочестивого поклонения. Его читали, как читают бого-служебные книги, – ни одна вещь Тургенева или Толстого не произвела такого

могучего впечатления».4 Ненавидевший Чернышевского юрист, профессор

П.П. Цитович, тем не менее, признавал: «За 16 лет преподавания в университете мне не удавалось встретить студента, который бы не прочёл знаменитого

романа ещё в гимназии, а гимназистка 5-6 класса считалась бы дурой, если б

не познакомилась с похождениями Веры Павловны. В этом отношении сочинения, например, Тургенева или Гончарова, – не говоря уже о Гоголе, Лермон-тове и Пушкине, – далеко уступают роману “Что делать?”».1 Заметим попутно, что в этом высказывании Тургенев и Гончаров, как бы само собой, оказываются приоритетны по отношению к последующим трём – Гоголю, Лермонтову и

Пушкину, каковые, в свою очередь, также перечислены в порядке, обратном

их очевидному для современного читателя месту в списке русских литераторов. «Служенье муз не терпит суеты…», – в суете же исторических актуалий

оценки должны перебродить, пока вечное и нетленное не займёт полагающее-ся ему место, а бестселлеры-временщики сойдут со сцены или, в лучшем случае, будут пылиться на дальних полках, интересные только для историков-архивистов.

Восторженное отношение к роману Чернышевского поколения «шестидесятников» было ситуативной победой литературы «идей», пренебрегающей

«формой», «искусством», – что в понимании как автора, так и героя «Дара»

являлось непростительным грехом. Тем более ценно проницательное признание биографа: «Гениальный русский читатель понял то доброе, что тщетно

хотел выразить бездарный беллетрист».2

«Казалось бы, увидя свой просчёт, правительство должно было прервать

печатание романа; оно поступило гораздо умнее».3 Ничего подобного: последующие страницы и «Комментарий» к ним Долинина показывают, что заранее

и «умнее» представил себе предстоящую интригу составитель шахматных задач писатель Сирин, предполагая, что сидящему в крепости Писареву дадут

возможность публиковать в «Русском слове» похвальные рецензии на кра-мольный роман, – с тем, «чтобы Чернышевский весь выболтался, и наблюдая, 4 Набоков В. Там же.

1 Цит. по: Долинин А. Комментарий… С. 446.

2 Набоков В. Дар. С. 434.

3 Там же.

462

что из этого получится – в связи с обильными выделениями его соседа по ин-кубатору».4 Этот дальновидный и логично вполне обоснованный шахматный

прогноз, однако, не подтвердился: «Здесь, – отмечает Долинин, – Страннолюбский и Набоков грешат против истины: единственная статья Писарева о

“Что делать?”, написанная во время заключения Чернышевского в крепости, сначала не была пропущена цензурой <…>, а за её публикацию в 1865 году

журналу «Русское слово» было вынесено строгое предупреждение».5

То есть, попросту из-за тупости и упрямства цензуры и несогласованно-сти её действий с другими инстанциями, дело пошло совсем не так «гладко», как это показалось биографу; да и Костомарова, как оказалось, напрасно возили на очную ставку к его московскому переписчику, мещанину Яковлеву, пья-нице и дебоширу, давшему за подаренное ему Костомаровым пальто и 25 рублей казённой оплаты ложные показания на Чернышевского, но по дороге, для

дачи показаний в Петербурге, всё пропившего уже в Твери, возвращённого в

Москву и в буйном состоянии помещённого на четыре месяца в «смиритель-ный дом».1 Так творилось правосудие в Российской империи – «умнее» не

придумаешь.

Но и Чернышевский, согласно Стеклову, допустил «крупный промах», – и

здесь опять придётся Набокова уточнять. Не на очной ставке с Костомаровым, а за три дня до этого, 16 марта 1863 года, в присутствии самой следственной

комиссии, он заявил, что «только раз был у него, да не застал»; и тогда же он

«дрожащим почерком» написал показание о том, что не он автор воззвания к

крестьянам. Заявление же: «Поседею, умру, не изменю своего показания» – он

добавил почти месяц спустя, 12 апреля того же года, – при той же комиссии.

«В ходе последующего разбирательства, – подводит итог Долинин, – Чернышевскому пришлось признать, что он посещал Костомарова три раза».2 Так

или иначе, но – по отклику Герцена в «Колоколе» – «дикие невежды» сенато-ры, посчитав Чернышевского автором воззвания «К барским крестьянам», вы-несли ему приговор, подтверждённый «седыми злодеями» Государственного

Совета: «Сослать на четырнадцать лет в каторжную работу в рудниках и затем

поселить в Сибири навсегда».3 Этот приговор, державшийся, по выражению

биографа, «на шпалерах подлогов и подкупов», в котором «вымышленную ви-ну чудно подгримировали под настоящую», государь утвердил, наполовину

уменьшив срок каторги, и 4 мая 1864 года приговор был объявлен Чернышевскому (при открытых дверях!).4

4 Там же. С. 435.

5 Долинин А. Комментарий… С. 450.

1 Набоков В. Дар. С. 436; Долинин А. Комментарий… С. 450-451.