Êåéò Òèðíàí

   Зоя обернулась на мой еле слышный лепет. Мне показалось, что даже белки ее глаз стали черными, что совершенно невозможно с медицинской точки зрения. Но, присмотревшись, я понял, что не ошибся - там действительно все было черно, как у..., в общем, неважно. Она навела на меня длинный худой палец и приказала кому-то из троих переминающихся с ноги на ногу мужиков:

   - Заткните его!

   Я увидел направившегося ко мне мужчину, и мне показалось, что узнал его - если я не ошибался, это был один из тех двоих, кто вчера стоял у ворот, когда находясь под воздействием семян и в союзе с безвременно почившим Ярриди, я разносил их в щепы. Мужик подошел ко мне и, зачем-то ударив по лицу, попытался всунуть мне в рот какую-то отвратительно вонявшую тряпку. Я сопротивлялся, как мог. Он попробовал раздвинуть мои сомкнутые челюсти, просовывая в них такие же грязные, как и он сам, толстые сильные пальцы, и я, улучив момент, вцепился в них зубами.

   Никогда в жизни я не кусал людей. Как-то не было повода. Но эти грязные, пальцы я сжал с такой силой и таким наслаждением, что даже услышал, как что-то щелкнуло в моей челюсти. Мужик дико заорал от боли, а я продолжал сжимать зубы, намереваясь откусить его поганые, касающиеся моего языка пальцы. Я уже чувствовал начавшую затекать в рот его кровь, но не собирался отпускать его. Что-то тяжелое, вызвав настоящий сноп искр, обрушилось на мою голову, но я уже столько раз сегодня терял сознание, что даже въехавший куда-то в район темечка кулак Черкаса, больше напомнивший упавшую на голову гирю, не отключил и не заставил меня разжать челюсти. Напротив - я еще сильнее сдавил их, слыша, как хрустят кости продолжающего орать от дикой боли мужика. Вполне возможно, что я слышал и хруст собственных зубов, ломающихся под все растущим давлением, но мне было наплевать - жаль, что это были всего лишь пальцы, а не тонкая шея удивленно уставившейся на меня Зои.

   - Чего смотрите, идиоты?! - Она вновь, в непередаваемо царском жесте, подняла свою руку, - сломайте ему зубы! Черкас!

   Сквозь красноватую пелену я видел бегущих в мою сторону мужиков, но все внимание было обращено на Зою, которая, разведя руки в разные стороны, вдруг заговорила на том самом языке, на котором в моем страшном видении говорила бабка Серафима. Произносимые магиней слова по-прежнему казались чужими, и даже чуждыми, но теперь, вот дела, я понимал их! В переводе на русский язык это звучало примерно так:

   - Кости сломало! Семя сгнило! Нутро червями изъело! Сердце засохло! Горло сжало! Мозг сгнил! Воля ушла! Так и ты, Серафим, сломался, сгнил, засох!

   На меня обрушился град ударов. И Черкас, и подбежавшие мужики, и даже тот, чьи пальцы я намеревался использовать вместо завтрака, били меня, куда ни попадя. Я держался изо всех сил и, не в силах ни защититься, ни ответить, и лишь сильнее сжимал челюсти. Били по лицу, по ребрам, по голове, а я, вертя головой, как волк, отрывающий кусок мяса с убитой добычи, думал о лежащем на жертвенном камне мальчике. Я ничем не мог ему помочь, и жалел лишь о том, что у меня всего одна голова, а не пять, чтобы кусать эту нелюдь, рвать их на части, ломать их кости...

   Чей-то кулак, удачно угодив в мой нос, сломал его, и я почувствовал, как по лицу потекла кровь. В голове шумело, как после месячного запоя, и крики вошедших в раж мужиков доносились, как сквозь толстый слой ваты. Я чувствовал, что слабею. Может, это было вследствие десятка увесистых ударов, пришедшихся на мою голову, а может, начало действовать брошенное Зоей заклинание - разницы, в общем-то, никакой. Продержавшись еще пару бесконечно долгих секунд, я разжал зубы, с трудом осознавая, что во рту больше не шевелятся чьи-то отвратительно толстые пальцы. Кто-то продолжал меня лупить по ребрам, животу, лицу, но я почти не чувствовал этих ударов. Накатившая апатия была сильна настолько, что хотелось лишь одного - поскорее умереть, и постараться в этот раз навсегда.

   - Хватит! - Крикнул кто-то высоким, полным злобы голосом, и мне с трудом удалось понять, что это крикнула Зоя, - Оставьте его, он мне еще нужен..., живым!

   Надо же, я еще кому-то нужен! Не в силах даже пошевелиться, я лежал, чувствуя, как заливаясь в уши, по лбу и по щекам стекает кровь. Сделав слабую попытку поднять веки, я понял, что лучше этого не делать - кровь тут же попала в глаза, вызвав жгучее желание оттереть ее. Но я был связан по рукам и ногам, и сделать этого не смог бы при всем желании, а попросить кого-то об этой маленькой услуге, в гудящую растревоженным ульем голову как-то не пришло. Правда, сделав инстинктивную попытку дотянуться рукой до лица, я почувствовал, что веревки уже не так сильно держат меня - видимо, во время избиения, пытаясь увернуться от сыпавшихся на меня ударов, мне удалось каким-то образом растянуть их. Но я был настолько слаб, что вряд ли мог этим воспользоваться. Сначала нужно было хоть как-то придти в себя, но на это, похоже, времени уже не осталось...