Eat you alive (СИ)

— Ты прям заинтриговал, — Дживон встаёт на ноги и поправляет пиджак. — Пойдём в зал, а то гостей надолго оставили. Твой этот умопомрачительный омега тебе компанию не составил?

— Шуга придёт, чуть позже, я приехал раньше, чтобы с тобой поговорить, — Малон встаёт с места и следует за другом.

Ни один из альф не замечает, как лопается бокал в руке Чонгука. Стоит старшим покинуть помещение, как Чон разжимает ладонь, и осколки падают на пол. Чонгук не замечает подбежавших официантов, кто и как прикладывает салфетку к его ладони, не видит суматохи у себя под ногами, просто делает шаг назад и прислоняется к бару, потому что держать себя на ногах внезапно становится невозможным.

Шуга. Одно упоминание его имени, и у Чонгука вместо крови кислота по венам разливается — жжётся, чешется, плавится. Он судорожно вдыхает-выдыхает, пускает внутрь отравленный словами Малона воздух, всё отогнать опечатавшуюся перед глазами картину пытается — не выходит. Чонгук видит Юнги на белых простынях, видит его под Малоном, слышит его стоны, его тонкие пальцы, цепляющиеся за альфу, видит, как омега извивается, как сам просит. У Чонгука от такого Юнги внутренности исполосованы, от чужих рук на его теле громить и крушить хочется — его мальчик чист, как родниковая вода, сколько бы их ни было после — Чонгуку этот образ никто не запятнает. Альфа не понимает, почему сам себя пытает, почему яд ревности по венам пускает и, кое-как отодрав себя от стойки, идёт в ресторан.

***

Юнги сильнее давит на газ и достаёт из пачки очередную сигарету. Малон уже два раза звонил и спрашивал, где омегу носит. Юнги сказал ему, что задержали в салоне, а сам просто не хотел ехать. Он нарезал круги по центру, курил, слушал The Neighbourhood и всё оттягивал время встречи с тем, с кем точно там увидится. Всё набирался смелости. Но сейчас Шуга уже едет к ресторану, Малона расстраивать не хочется, и потом, если что-то нежелательное должно произойти, пусть произойдёт уже и быстрее закончится. Юнги со встречи в ресторане о Чонгуке забыть не может, будто до этого забывал. Мин не думает о тех ядовитых словах, сказанных друг другу в уборной, о той агрессии и злости в голосе альфы, он думает о поцелуе.

Как же Юнги скучал, пусть об этом никто никогда, а тем более Чонгук не узнает, но он скучал. Безумно. Те самые задушенные, размазанные по стенам бабочки внутри Юнги с поцелуем Чонгука воскресли и сейчас сжирают омегу, миллиметр за миллиметр откусывают от плоти, каждым взмахом крыльев кровавые полосы оставляют. Юнги эти шесть дней живёт с этими бабочками-зомби в животе и всё уговаривает себя, что сильный, что справится и своё изодранное сердце перед альфой не выблюет.

Даже если Юнги не сможет, то Шуга точно справится. Он оттачивал это мастерство бессонными ночами, он эти дни долго перед зеркалом стоял, ставил речь, взгляд, представлял их диалог, проводил между собой и альфой границу, рыл траншеи и закапывал туда мины. Никто эту границу не перейдёт — иначе разорвёт, а Шуга ошметки своей плоти и усмешку в глазах Чонгука видеть не собирается. Он выйдет из этой битвы без царапины, пусть Чонгук будет тем, кто части себя потом собирать с поля боя будет. Шуга паркуется и, бросив парковщику ключи, останавливается перед стеклянными стенами, мажет глазами по своему отражению и, оставшись довольным, заходит внутрь. В лифте Шуга поправляет волосы и, высоко подняв голову, заходит в ресторан. Омега замирает на пороге, сканирует взглядом помещение и не находит Малона, зато видит Муна. У Шуги внутри тепло разливается, он даже шаг к омеге делает, но вспоминает, кто он, и на месте застывает, зато Мун его замечает, сперва недоумевает, а потом улыбается и идёт прямо к нему. Под пристальным взглядом Дживона и всех остальных, подходит, не даёт Юнги рот открыть, обнимает и шепчет:

— Как же я рад, что ты жив и здоров, малыш.

У Шуги комок в горле, а Юнги вовсю воет, чуть ли руки обратно не тянет, ещё бы разок обняться, тепло почувствовать. Шуга отпускает руки Муна и, извинившись, нехотя идёт к Малону — короткий поцелуй в щёку, бокал любимого белого полусухого в руки и фальшивая улыбка до конца вечера, но она трескается и под ногами хрустит, стоит Шуге стоящего у окон альфу увидеть. Чонгук пьёт виски медленно, глотками, глаз с омеги не сводит, показывает, что за него пьёт. Шуга не ломается, взгляда не убирает, осколки с пола собирает и вновь улыбается.

Малон что-то говорит про красивый выбор наряда, рассказывает про тёрки на границах, Юнги, якобы, слушает, а сам под взглядом чёрных глаз в пепел превращается. К Чонгуку Рен подлетает, Шуга веки прикрывает, завязывает в узлы чуть ли не вывалившиеся наружу органы и начинает Малона о вечере расспрашивать. Для полной гарантии сохранности своих нервных клеток Шуга даже к Чонгуку спиной поворачивается, вот только даже это от огромной дыры в спине не спасает. Шуга от младшего Чона взгляд кое-как уводит, но оказывается перед глазами старшего. Омега очаровательно улыбается Дживону, кивает, здороваясь, и вновь смотрит только на Малона.