Эдельвейсы для Любаши. Коричневый туман над Днестром

Сидит деда Вова в темнице, вздыхает. Хотел было помолиться, да все молитвы позабыл. Только помнит ту, что «Вихри враждебные веют над нами…» да «Вставай, проклятьем заклейменный…». Поднял было деда Вова руку перекреститься, да нет в углу иконы, одна параша стоит. Пригорюнился, запечалился. Где же та, Правда? Как весточку передать князю-батюшке Игорю (Президенту по-теперешнему)? Тяжко вздыхает деда Вова, ворочается с боку на бок и не заметил, как уснул на нарах.

Снится ему дивный сон. Будто бы он уже не деда Вова, а добрый молодец, едет по Дубоссарам на белом коне, казаками донскими подаренном. Выезжает на площадь, а там людей видимо-невидимо, играет музыка, цветы, День независимости справляют, второго сентября это было. Увидели добра-молодца на белом коне – девки с цветами к нему, люди ликуют, кричат: «Слава освободителям-защитникам! Слава!»

Отмахивается от всех добрый молодец Вова, Золушку свою распрекрасную ищет взглядом. А вот и она бежит на встречу. И собачка Юлька за ней следом, уже не хромает. Обнялись, поцеловались. Посадил добрый молодец Вова свою Золушку на белого коня рядом с собой и поехали они в деревню Дубово. Юлька, собачка, рядом побежала. Там, в деревне, уже ждут их, хлебом-солью встречают. Собаки по деревне свободные бегают – Юлька к этому времени революцию собачью устроила. Взбунтовались те и своим хозяевам ультиматум поставили: «Или с цепей спустите, или голодовку объявляем!» Добились-таки своего, теперь на тех цепях сидят «бурундуки» да «скорпионы». Пир в деревне закатили. Добра-молодца Вову да прекрасную Золушку-Любу чествовали.

И я там был. Хотел было меду, пива испить, да проснулся не вовремя…

Жить бы да поживать добру-молодцу Вове с прекрасной Золушкой – Любой, добра наживать. Но замутился синий Днестр, черные тучи да буря с правого берега на Приднестровье надвигаются.

Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается.

Три пары башмаков бабка Люба стоптала, правды добиваючись. Ничего не помогает. И решила она на стражников чародейством подействовать. Наслала на одного из них, который к делу не пускал, болезнь неизлечимую и предложила у нее же полечиться. Обрадовался тот, а бабка говорит: «Вылечу я тебя, касатик, а ты дозволь мне на деда хоть через решетку взглянуть». Сговорились. Бабка стражника лечит, а он ее к деду пускает. Не знал он, что дед от бабкиных глаз сил набирается. И вот набрался дед Вова сил, цепи и кандалы разорвал, двери железные сломал, решетки узорчатые сокрушил и вышел на свободу. Увидели плохиши, что дед-борода на волю вышел. Со страху так деру дали, что собаки-ищейки от них отставали.

А дед Вова поехал к князю-батюшке Игорю, рассказал, как его девять месяцев в темнице держали, холодом да голодом морили и бабку его к нему не пускали. Князь Игорь велел дать деду отпуск на два месяца.

– Отдыхай, – говорит князь-батюшка Игорь, – поправляйся, сил набирайся. В нашем Приднестровье неспокойно, пригодишься еще. Счастливого пути тебе, Борода!

И поехал дед в свою деревню. Бабка рада-радешенька. Собачки Юлька и Глорька перед дедом на задних лапках прыгают. Дед баньку днем строит, а вечером на печке спину греет да трубку с самосадом покуривает. Бабка блины печет да Юльку с Глорькой поругивает, чтоб не бегали где ни попадя, а за курами присматривали: дед в темнице отощал – подкормить надо.

И стали они жить-поживать и добра наживать.

Вот и сказке конец.

Приключения Дакара

Рассказывает о своей судьбе собачка по имени Дакар…

Я помню, как убивали мою мамку чужие и страшные люди. Мне была всего неделя от роду. Деда и бабушки не было дома, они уехали по делам в город. Моя бабушка Юля испугалась и спряталась за сараем, рычала и плакала от бессилия. Когда я попытался защитить маму, получил пинка. Мне было больно и страшно, а бабушка Юля закрывала лапой мне глаза, чтобы я не видел весь этот ужас. Только через неделю приехали дед Вова и бабка Люба. Я сидел на пороге дома заплаканный и голодный. Они сильно горевали, что мою мамку Глорию убили, и очень радовались, что я и моя старенькая бабушка Юлька остались живыми. Бабушка Юля приносила кое-чего из еды, и мы вдвоем этим и спасались от голода. Когда я подрос, стал большим и красивым, узнал от бабушки Юльки, что мой отец живет у богатых и жадных людей и его привязывают на цепь сторожить их добро.

Только однажды и цепь не помогла, когда он увидел красавицу Глорию, мою мамку. Вот потому-то я и уродился в своих отца и маму. Деда Вова учил меня драться и никого не бояться, прыгать через забор и многим другим собачьим премудростям. Потом, ох, как это пригодилось… Бабка Люба назвала меня Дакаром. Это я подслушал, когда они с дедом спорили, какое мне имя дать. Дедушка хотел Мухтаром окрестить, а бабка топала ногой на деда и говорила: «Пусть будет Дакар. Ты что, старый хрыч, про принца Дакара не читал?»