Эдгар Аллан По и Лондонский Монстр

– Умом я вполне сознавал последствия своих действий, – сказал он, крепко стукнув себя по лбу. – Но действие было рождено здесь… – Он ткнул пальцем в левую сторону груди. – А ведь следовало быть внимательнее и вовремя понять, в чем дело.

– Атмосфере этого бала невозможно было противостоять. Она увлекла всех гостей до единого.

Дюпен вздохнул и снова припал к фляжке.

– Вы себе не представляете, чем бы я пожертвовал, лишь бы воск под острием моей рапиры превратился в настоящую живую плоть.

– Не знаю, что случилось между вами и этим Виктором Деламаром, но уж конечно не стоит из-за этого лишаться свободы и жизни!

– Вы ничего не понимаете, – огрызнулся Дюпен.

Упрямство Дюпена начинало раздражать.

– Так просветите меня.

Дюпен презрительно, по-кошачьи, сощурился, а когда вновь поднял взгляд, глаза его были полны холодной ярости.

– Это был не Виктор Деламар и даже не его восковое подобие. Это был Эрнест Вальдемар, чудовище, предавшее деда и бабушку, а после присвоившее все, что от них осталось ценного. Именно его, человека, сделавшего все, чтобы уничтожить семью Дюпенов, и изображала кукла, за которую мадам Тюссо столь щедро заплатили.

– Значит, они с Деламаром действовали сообща?

– Выходит так.

– Что же вы теперь предпримете?

Дюпен устремил взгляд в окно и некоторое время созерцал проносившиеся мимо поля.

– Пока ничего, – наконец ответил он. – Раскроем вашу тайну, а уж потом я найду способ принудить Деламара указать мне путь к его хозяину.

Как ни надеялся я, что Дюпен расскажет мне еще что-нибудь о Викторе Деламаре или бесчестном Эрнсте Вальдемаре, все мои надежды пошли прахом, так как Дюпен ухитрился заснуть – или, по крайней мере, притвориться спящим. Так он проспал до остановки на обед у придорожной гостиницы, за обедом ел скудно, а пил обильно, что лишь споспешествовало возобновлению дремоты, едва мы тронулись дальше. На мою долю выпало отвечать на расспросы соседей об Америке, и я старался как мог, невзирая на надоедливость одного из них, представлявшего себе мою родину исключительно по романам о Кожаном Чулке. Он упорно считал меня самозванцем-англичанином, никогда не бывавшим на Великом Фронтире по ту сторону Атлантики, потому что на мне не было ни штанов из оленьей замши, ни расшитых бисером мокасин, как у Натти Бампо. В конце концов я последовал примеру Дюпена и притворился спящим, а вскоре и на самом деле задремал.

Карета подпрыгнула, угодив колесом в большую яму. Проснувшись от толчка, я подумал, что теории Дюпена о важности снов для пробуждения памяти, пожалуй, верны: во сне перед моими глазами настойчиво маячил огромный воздушный шар, который мы видели в Гайд-парке. Теперь эта картина не оставляла меня и наяву: золотой морской змей, рассекающий синие волны в стремлении пожрать солнце с лицом Людовика XVI, и начертанные золотыми буквами слова: «Le Grand Serpent de la Mer». Однако как похоже на «Деламар»… да и на «Вальдемар»!

Вот оно!

Я встряхнул друга за плечо:

– Дюпен! Ведь разгадка спрятана на самом виду!

– Что за?.. – буркнул Дюпен спросонья.

– «Виктор Деламар» – частичная анаграмма от «Эрнест Вальдемар».

Дюпен нахмурился. Он все еще пребывал в самом мрачном расположении духа.

– А слова на воздушном шаре с золотым морским змеем, «Le Grand Serpent de la Mer»?! А семь залов на балу жертв? Мы старались разгадать смысл цветов и не заметили, что в каждом зале имелось изображение змеи или дракона!

Дюпен сосредоточенно наморщил лоб, вызывая в памяти ночь Бала Жертв. Взгляд его начал блуждать, точно оглядывая каждый из семи залов, препарируя их образы, сохраненные памятью.

– В самом деле, на голубых занавесях был изображен дракон, – медленно проговорил он. – Был также змий-искуситель с яблоком и жаровня в форме золотого дракона, изрыгающего оранжевые языки пламени…

– И желтые китайские фонарики были расписаны драконами! И на стеклянной чаше в зимнем зале был выгравирован ледяной дракон! Серебряные змеи поддерживали блюда, полные гроздьев винограда в зале Диониса! И, наконец, роскошное драконье кресло в последнем зале. Этот мотив неуклонно повторяется раз за разом. Даже на приглашении была необычная печать с изображением кадуцея.

– Да, – кивнул Дюпен. – Змея, которую я раздавлю каблуком, вообразила себя драконом. Узнаю Вальдемара.

Внезапно мне все стало ясно.

– Вальдемар хотел, чтобы вы пришли на Бал Жертв. Он знал, что ваш добрый друг мадам Тюссо добудет вам приглашение.

– И он был где-то там, в толпе, и наблюдал, как я выставляю себя на посмешище, пронзая рапирой восковое сердце.