Эдгар Аллан По и Перуанское Сокровище

– Если вы искренне полагаете, будто достаточно пришли в себя, вдвоем, разумеется, действовать лучше, чем в одиночку.

– Мысли о том, что мы наконец-то призовем Ренелле к ответу, действуют лучше любых тонизирующих снадобий, – мрачно сказал я. – Уму непостижимо, как он сумел разузнать о нашей с Рейнольдсом фамильной вражде, но то, что он сотворил – ведь миссис Рейнольдс убил не кто иной, как Ренелле – проделка, достойная самого Дьявола.

– Не стоит приписывать ему столь многого. Знай Ренелле хоть что-то о вашей вражде с Джорджем Рейнольдсом, я был бы крайне удивлен. Полагаю, в тот вечер, после своего доклада, он просто заметил, что вы с Рейнольдсом питаете друг к другу глубокую неприязнь, и, разозленный на миссис Рейнольдс за то, что та выставила его в глупом виде, с удовольствием принес ее в жертву, чтобы поставить в тупик вас.

Несомненно, в сем логическом анализе случившегося Дюпен был абсолютно точен, однако это отнюдь не утешало. Четыре года тому назад я искренне радовался бы любой каре, постигшей женщину, что заодно со своим возлюбленным пыталась уничтожить меня, но сегодня испытывал лишь скорбь пополам с чувством собственной вины.

– Успех и новое имя нимало не изменили моего заклятого врага, – сказал я. – Однако его жену, на мой взгляд, определенно переменили к лучшему. Сисси она очень понравилась, а ведь моя жена мигом чувствует в людях коварство души. Несмотря на все страдания, причиненные мне миссис Рейнольдс в Лондоне без всякой на то причины, я, видя, как они разговаривают с Сисси, вполне готов был простить ее. Я верю: она искренне пыталась покончить с враждой между ее супругом и мною, да и в прошлом чинила мне зло лишь из любви к Джорджу Рейнольдсу. Правда, ее любви к подобному субъекту я откровенно не понимаю, но я видел: оба действительно любили друг друга. И буду до конца дней сожалеть о ее гибели – ведь смерть постигла ее оттого, что наши пути вновь пересеклись.

Дюпен кивнул, но более не сказал ничего. Так шли мы и шли, пока впереди не показался наш дом. Должно быть, Сисси и Мадди неусыпно караулили нас у окна: стоило нам приблизиться, дверь распахнулась, и жена, пробежав по дорожке навстречу, бросилась мне на шею. Там, посреди дорожки, мы с нею и остановились; Сисси уткнулась носом в воротник моего пальто, плечи ее задрожали. Вскоре к нам вышла Мадди и мягко, но непреклонно, погнала нас в дом.

– Ступайте-ка в тепло, – сказала она. – Ступай-ка в тепло, мальчик мой.

Глава сорок вторая

Прибыв в Джермантаун последним вечерним поездом, мы до закрытия просидели в местной таверне, ну, а затем, вскоре после полуночи, отправились в Усадьбу Ренелле пешком. Света растущей луны, почти достигшей первой четверти, оказалось довольно, чтобы пробраться сквозь окружавшие имение заросли. В надежде удержать наше прибытие в тайне, мы решили не пользоваться длинной частной дорожкой, однако путь через рощу дался нам нелегко – еще бы, при этаком-то множестве веток, что так и норовят вцепиться в одежду либо нанести жгучий, хлесткий удар в лицо! Расстояние, которое нам предстояло преодолеть, не превышало четырех сотен ярдов, но к тому времени, как мы достигли опушки зарослей на задах усадьбы, мне лично казалось, будто я прошагал не менее мили. Остановившись, мы оглядели дом. Свет ни в одном из окон не горел, что выглядело весьма многообещающе.

– Пламя свечи могут скрыть плотные шторы, посему дальше действуем с осторожностью, – негромко сказал Дюпен. – Я пройду мимо домика сторожа к кладовке над родником и проверю, безопасен ли путь и в самом ли деле вход в туннель, ведущий на кухню, там, внутри. Если за мной кто-то погонится или схватит меня, бегите в противоположную сторону и постарайтесь по возможности отвлечь их.

Пригнувшись пониже, он засеменил к кладовке над родником. Я провожал его взглядом, пока тьма окончательно не скрыла его движений. В нетерпеливом ожидании все звуки вокруг казались необычайно громкими – и неожиданный хруст ветки, и шорохи листьев под ногами и над головой. Вдруг – резкое дуновение, словно порыв ветра сбоку! Я поспешил присесть, уклоняясь от удара, но то была всего лишь сова в полете, скользнувшая к земле и вновь вознесшаяся в ночное небо с изловленной полевой мышью в когтях.

Не прошло и пяти минут, как рядом со мной из темноты появился Дюпен.

– Похоже, путь безопасен. В сторожке Джиммерсона темно, и возле я никого не видел, – негромко сообщил он. – Дверь в кладовую над родником не заперта.

– Ну, а подземный ход?

Дюпен усмехнулся, блеснув в темноте белизной зубов.

– Все как я и подозревал. Там, в кладовой, дверь, а за нею – туннель, ведущий в дом. Идемте.