Эдгар Аллан По и Перуанское Сокровище

– Полагаю, когда я доложу о том, что пристрелил грабителей, вломившихся в мой дом, закон будет на моей стороне.

– Однако к убийству вы, очевидно, не расположены, – беззаботно, точно в приятной светской беседе, сказал Дюпен. – Что же толкнуло вас на убийство Эндрю Мэтьюза?

– Он пал жертвой несчастного случая. Я его не убивал.

– Вот как? Что же с ним сталось? – спросил Дюпен.

– Этот субъект отказался рассказать мне об открытии, совершенном в ходе моей экспедиции. Пытался помешать мне забрать найденное в подземном захоронении. Угрожал, держался задиристо и беспечно, – пояснил Ренелле. – И как-то, карабкаясь по лестнице к пещере, поскользнулся и упал.

Дюпен кивнул, словно объяснение Ренелле прозвучало вполне правдоподобно.

– И удалось ли вам узнать, что открыл Эндрю Мэтьюз?

– Полагаю, он нашел ту самую derrotero, – с нетерпением откликнулся Ренелле. – Карту, на которой отмечена королевская гробница. Он был там, в погребальном подземелье, без меня – только он сам да его проводник. Они состояли в тайном сговоре. Однако Мэтьюз погиб, не успев отыскать королевской гробницы.

– А что же случилось с derrotero? – спросил Дюпен.

– Должно быть, карту он спрятал в своем дневнике, где вел записи о ловле птиц, а дневник исчез. То была моя собственность, но кто-то ее забрал. Когда Лоддиджсы включили в мою последнюю экспедицию сына Эндрю Мэтьюза, также птицелова, я кое-что заподозрил. А когда он отравил мою воду, так что я не смог отправиться в затерянный город сам, мне стало яснее ясного: карта у него, у Мэтьюза-младшего!

Ярость Ренелле не вызывала сомнений. Я начал опасаться, как бы расспросы Дюпена не усугубили положение – ведь его стремление разгадать тайну до конца вполне могло кончиться нашей гибелью. Но нет: в скором времени я приметил, что друг мой медленно, мало-помалу, продвигается в сторону Ренелле, изо всех сил стараясь, чтобы профессор полностью сосредоточился на излиянии своих обид.

– Итак, вы предположили, будто Иеремия Мэтьюз отыскал легендарный изумруд и прячет его у себя в каюте, – сказал я в надежде отвлечь внимание Ренелле на себя. – А когда в Лазаретто вам отказали в позволении взойти на борт «Баунтис», наняли Скулкиллских Рейнджеров, дабы те разграбили его каюту. Иеремия Мэтьюз попытался остановить разбойников и был утоплен, после чего вам досталось истинное сокровище Чачапояс, но в то время вы об этом еще не подозревали.

Взглянув на меня, Ренелле яростно оскалил зубы, из чего явствовало, что догадка моя оказалась верна. Между тем Дюпен придвинулся к профессору еще ближе.

– Ни изумруда, ни вожделенной карты, ведущей к кладу, в каюте Иеремии Мэтьюза вы не нашли, но продолжали верить, будто он и его отец сумели выяснить, где находится королевская гробница, однако скрывают это от вас, – продолжал я.

– Да, и записали все в своих адских блокнотах, в которых постоянно что-то строчили! – прорычал Ренелле, снова взмахнув пистолетом.

– Должно быть, узнав, что мисс Лоддиджс вверила дневник попечению мистера По, вы были крайне разочарованы, – заметил Дюпен.

Ренелле невольно напыжился, надулся, будто петух, и гордо выпятил грудь.

– Не особенно. Мисс Лоддиджс, понимаете ли, могла предложить мне много большее, чем этот дневник. Я намеревался воспользоваться ею для ускорения переговоров.

– Колибри, – вмешалась мисс Лоддиджс. – Он написал об этой лоддигезии отцу, утверждая, будто нашел ее в экспедиции. И в доказательство ее существования прислал несколько сделанных с нее дагерротипов[57]. Полагал, что отец заплатит за такой раритет очень высокую цену, – с горечью добавила она. – Но отец отказался предложить ему сумму, которую он требовал за живую колибри, и потому профессор Ренелле пожелал, чтоб я погубила ее и сделала из нее чучело, дабы продать его другому коллекционеру.

– И эта глупая девчонка отказалась! Это же самый редкий и прекрасный экземпляр колибри из всех известных науке, его надлежит сохранить на века, пока он в наилучшем состоянии. Ее упрямство просто непростительно!

– Я ни за что не стану лишать жизни столь редкое и великолепное создание. Просто не стану, и все тут.

Ренелле с театральным разочарованием покачал головой.

– Что ж, мисс Лоддиджс, я искренне хотел, чтоб вы набили из нее чучело – ведь мастерство ваше несравненно. Я надеялся, что вы лишите жизни это создание так, чтобы тело сохранило безупречное состояние, но если я должен пристрелить птицу сам и нанять для ее сохранения другого таксидермиста – что ж, быть по сему.

С этими словами Ренелле направил дуло пистолета на крохотную птичку. Щелкнул взведенный курок…

– Нет! – ахнула мисс Лоддиджс.

Словно в ответ на выкрикнутую ею мольбу, Ренелле внезапно упал – рухнул на пол ничком. Пистолет его откатился в сторону, да так далеко, что не достать, а возникший неизвестно откуда человек в черном уже вязал профессора по рукам и ногам, точно молодого бычка. Покончив с этим делом, он поднялся на ноги и с силой встряхнул Ренелле.

Полуоглушенный, Ренелле заморгал и поднял взгляд на своего противника.

– Ты?! – прорычал он.

– Да, – звучным голосом отвечал незнакомец.