Эдгар Аллан По и Перуанское Сокровище

– Так и есть. И этот отец Нолан – превосходный актер, или я совершенно выжил из ума.

– Отец Нолан?!

Не веря своим ушам, я хотел было обернуться, но Дюпен вовремя схватил меня за руку.

– Подождите, – шепнул он. – Вот отец Нолан кладет на стол мешок.

За зелеными стеклами глаз Дюпена было не различить, однако я знал, что друг мой не сводит со священника взгляда.

– Вынимает из мешка две книги; переплеты отделаны золотом, и, вижу, инкрустированы драгоценными камнями. Несомненно, драгоценные книги из орденской библиотеки.

Как же хотелось мне вскочить на ноги и призвать к ответу подлого вора, столь нагло обманувшего нас!

– Ученый более чем удовлетворен, берет мешок, и оба собираются уходить. Я последую за человеком, получившим книги, тем временем вы узнаете у мистера Блэквелла его имя, а после встретимся у вас дома.

Дюпен рванулся к дверям и скрылся. Мне всеми фибрами своего существа хотелось устремиться в погоню за отцом Ноланом, однако, заметив преследование, он живо догадался бы, что двоедушие его разоблачено. Дюпен был прав: мне лучше всего установить личность соучастника преступного отца Нолана – того, кто, по всей вероятности, похитил мисс Лоддиджс.

В поисках мистера Блэквелла я двинулся наверх. Если уж он пригласил этого павлина в человеческом облике, коего мы видели в фойе, выступить с докладом, наша добыча – не простой кладоискатель, а, вероятно, антиквар, или ботаник, или выдающийся путешественник. О многом могла свидетельствовать тема доклада.

Поиски тесной комнатки, служившей мистеру Блэквеллу кабинетом, не отняли много времени. Дверь оказалась распахнута, а сам он был на месте – сидел за столом и читал. Я учтиво постучал в отворенную дверь, и мистер Блэквелл вздрогнул от неожиданности.

– Прошу простить меня за беспокойство, сэр. Я невзначай услышал, что вскоре здесь состоится лекция. Любопытно было бы узнать тему: возможно, мне тоже захочется ее посетить.

– Никаких беспокойств, сэр! Прошу, входите, – откликнулся мистер Блэквелл, поднимаясь на ноги. – Вы совершенно правы: завтра вечером у нас выступает с докладом профессор Ренелле.

Порывшись в бумагах на столе, мистер Блэквелл отыскал небольшую афишку и протянул ее мне. То было объявление о лекции касательно «Дерзновенной Экспедиции к руинам Древней Цивилизации в отдаленных горах Перу», предпринятой профессором Ренелле, «антикваром, ученым и путешественником». Речи профессора должна была сопутствовать «демонстрация Незабываемых Туманных Картин при посредстве Волшебного Фонаря».

– Перу? Как интересно! – восхитился я, не погрешив против искренности ни словом: ведь это могла быть лишь та экспедиция, что завершилась гибелью Иеремии Мэтьюза. – Да еще и туманные картины? Непременно приду, – как можно безмятежнее добавил я.

– И прекрасно! В тесноте, да не в обиде! – оживленно заулыбался мистер Блэквелл. – Философское общество устраивало подписку, дабы помочь финансированию последней экспедиции, и профессор Ренелле надеется заручиться поддержкой для следующей, а потому – приходите и приводите друзей. Ждем вас с шести сорока пяти, а ровно в семь и начнем.

– Разумеется. Предвкушаю и жду с нетерпением. Благодарю вас за помощь. Вы были очень любезны.

– Рад служить, сэр.

Сжимая в руке афишку, я поспешил покинуть зал Философского общества. То, что нам удалось узнать, просто не умещалось в голове – по правде говоря, нежданные открытия породили куда больше вопросов, чем было в ней в тот момент, когда я входил в эти стены. День был ясен, в воздухе веяло ароматами весны, а вид жемчужин Честнат-стрит – Сити-холла и Индепенденс-холла, гордых краснокирпичных строений, овеянных духом праведного мятежа, исполнял душу гнева на макиавеллиевскую натуру отца Нолана. Подумать только: этот святоша был заодно с убийцею отца Кина, или, что еще хуже, убил его сам, а мы, наивно доверившись ему, допустили, чтоб негодяй передал все выведанное сообщнику, профессору Ренелле!

А между тем, если б я только сумел различить под маской невинности его истинную природу, мой друг был бы жив и здоров…