– Да, Дюпен, это и мне приходило в голову, но, откровенно говоря, я уверен: с махинациями профессора Ренелле он не имеет ничего общего. Тот просто пользуется им, дабы разжиться деньгами на экспедиции.
– Возможно, – сказал Дюпен.
Несомненно, сия осторожность была порождена раздражением на то, что отцу Нолану удалось успешно обвести его вокруг пальца.
В дверях появилась Мадди.
– Обед, – объявила она.
Мы перенесли совещание в кухню. От густого, сытного аромата съестного желудок предвкушающе заурчал. Мадди наполнила наши тарелки грудами жареной свинины с подливой, картофелем и печеными яблоками. Едва мы расселись, Дюпен откашлялся и поднял бокал с элем.
– За дорогих друзей! Благодарю вас за сердечное радушие. Я – ваш должник навеки.
– Это я перед вами навеки в долгу: ведь вы здесь ради меня, – откликнулся я.
– Пожалуй, нам стоит поладить на том, что между друзьями никаких долгов быть не может, – с улыбкой сказала жена.
– Воистину, замечательно сказано… – начал было Дюпен.
– Хватит! – рявкнула Мадди, окинув нас раздраженным взглядом. – Ешьте, пожалуйста, пока не остыло.
С прямо-таки сверхъестественной быстротой набросились мы на еду, и беседа сменилась звоном ножей и вилок о тарелки.
– Великолепно, мадам, – похвалил Дюпен, подняв взгляд на Мадди. – Пожалуй, такой прекрасной жареной свинины я не едал за обедом и в Париже.
– Рада, что моя стряпня вам по вкусу, – с гордостью ответила теща.
Не прекращая жевать, я принялся исподволь наблюдать за Дюпеном: быть может, лесть его порождена не искренними чувствами, а вежливостью? Но нет: обычная сдержанность его поведения отчасти сгладилась.
Мы продолжали обедать, храня дружеское молчание, пока Сисси не сделала паузу в еде, чтобы сказать:
– Странен мне этот альянс между отцом Ноланом и профессором Ренелле. Если не ошибаюсь, торговля книгами, украденными отцом Ноланом из библиотеки Святого Августина выгодна и тому и другому?
– Думаю, да. Отец Нолан крадет книги, а Ренелле, по-видимому, продает, а прибыли они делят… если только отец Нолан не вкладывает средств в новую экспедицию Ренелле в надежде, что тот отыщет перуанские клады, – отвечал Дюпен и перевел взгляд на меня. – Второй вопрос, над коим нам следует подумать: отчего отец Нолан вызвал вас в библиотеку святого Августина наутро после убийства отца Кина и отдал вам конверт с ключом от библиотечного шкафа? Ведь он вполне мог спрятать его и предоставить вам узнать о гибели друга только при следующем визите.
– Должно быть, оттого, что отец Кин успел спрятать дневник – несомненно, его кабинет в поисках дневника разгромил сам отец Нолан. И оказался достаточно коварен, чтоб отыскать и его, и драгоценную книгу нашими руками. Вот только не нашел способа помешать нам забрать из Святого Августина и то и другое, не выдав себя с головой.
– Истинно так. Подозреваю, его утверждение, будто учет драгоценным книгам ведет отец Мориарти, тоже ложь: несомненно, эта обязанность возложена на библиотекаря, то есть на него самого. Что и предоставило ему широчайшие возможности для преступной торговли, – сказал Дюпен. – Что ж, учитывая судьбу отца Кина, Нолан, определенно, проявил себя злодеем абсолютно беспощадным и вероломным. Должно быть, ваш друг о чем-то узнал и тем поставил планы Нолана под угрозу. Возможно, о воровстве книг или о сговоре Нолана с профессором Ренелле.
Перед глазами вновь, словно кошмарный сон, возник образ отца Кина, распростертого на полу в разноцветных солнечных лучах. Да, предложенный Дюпеном сценарий казался вполне вероятным, однако мне тут же вспомнилось, как я был вызван в библиотеку, с какой безмятежностью отец Нолан показал мне тело друга, оставшееся лежать на полу с тех самых пор, как его лишили жизни… Каким же бессердечием нужно обладать, чтобы держаться так спокойно?
– Как вы думаете, что подтолкнуло отца Нолана к подобным деяниям? – спросил я. – Обычная алчность? А может, и стремление к власти? Очевидно, они с отцом Мориарти не питают друг к другу ни малейших симпатий.
Дюпен, поразмыслив, кивнул.
– Отец Нолан – законченный лицемер, строящий из себя ягненка, дабы завоевывать доверие и выведывать нужные сведения. Таких людей нередко обуревает жажда власти. Он делает вид, будто запуган отцом Мориарти, но я ничуть не удивлюсь, если наш отец Нолан втайне стремится занять пост настоятеля церкви.
Взгляд Сисси исполнился тревоги.
– Он не заметил вас в зале Философского общества?
– Нолан? Не думаю, – отвечал Дюпен. – Я заслонил от него вашего мужа, и сам принял все возможные меры маскировки.
– Зеленые очки и обильные клубы трубочного дыма, – пояснил я. – Его лица было почти не разглядеть даже мне.
Несколько ободренная, жена с облегчением улыбнулась.
– Самый важный в данный момент вопрос, – продолжал Дюпен, – как подтолкнуть профессора Ренелле пригласить вас в свой дом. Нам нужно выяснить, не там ли удерживают мисс Лоддиджс, и если да, то как нам ее спасти.
– Опасная затея, – прошептала Сисси.