Едят ли покойники торты с клубникой?

– Какао или чай? – В кухню вошел отец. Дверь все еще открыта.

– Гм! – мычит Эмма.

– Значит, чай, – усмехается папа.

Он прав: Эмма действительно предпочла бы чай.

– Нет, какао! – возражает она – чисто из противоречия.

– Как тебе клубника? На вид просто отличная, да?

– Гм!

Наверняка полна пестицидов! Краснобокие блестящие ягоды лежат в миске, словно глумясь над плохим настроением Эммы. Она вдыхает сладкий запах и, не в силах устоять, тянется за клубникой.

– Подмазаться ко мне решил?

– И как, получилось?

– Нет!

Северин Блум ставит перед Эммой дымящуюся чашку какао и садится к ней за стол.

– Эмма! Милая! Тереза не оторвет тебе голову!

Кто бы сомневался. У них другие методы. Эта Функ будет приставать к ней с вопросами, пока у Эммы голова не лопнет или уши не отвалятся. Так и останешься на всю жизнь калекой!

– Постарайся хоть чуточку умерить свою неприязнь до ее прихода. – Отец пристально смотрит на Эмму.

Чуточки не хватит! Все равно еще останется целая гора высотой с Эверест.

– С чего бы это? Ты ведь даже не спросил моего согласия. Просто поставил меня перед фактом.

Вот безобразие! В конце концов, она тоже здесь живет!

– Так вот в чем дело! Ты обиделась, что я тебя не спросил.

Ну вот, он решил, что она просто капризничает! Настроение у Эммы от этого не улучшилось.

– Ну извини! Я, знаешь ли, не планировал – просто так получилось. Я надеялся, что для тебя это не проблема.

– Я терпеть ее не могу! – Вот! Эмма наконец высказала свое отношение, раз он сам до сих пор не заметил. – А теперь я должна послушно сидеть за столом и притворяться, будто ничего не произошло.

– А что, собственно, произошло? – Северина Блума это и правда интересует.

Что произошло? Что произошло? Да он просто непробиваемый! Эта Функ ворвалась к ним без предупреждения! Вынюхивала! Задавала дурацкие вопросы! Неужели этого мало? Эмма оставляет вопрос без ответа.

– Не преувеличивай. Конечно, неприятно, когда к тебе домой внезапно нагрянуло ведомство по делам молодежи. Если уж тебе так хочется на кого-нибудь обидеться, дуйся на того, кто на нас нажаловался. Тереза просто выполнила свою работу. Причем очень вежливо и быстро. Тема закрыта.

Да как же! После обеда она снова сюда заявится!

– Тереза ведь ни в чем не виновата, – добавляет он.

Ну и что! Эмме все равно, виновата эта тетка или нет. Эмма вовсе не обязана быть справедливой. Она же не судья. Кто на них донес, она не знает, а расхлебывать придется Терезе Функ. Да и вообще – все не без греха. Как-никак, эта Функ сует нос в чужую жизнь. Нашла чем зарабатывать на хлеб!

– Эмма!

– Да!

– Сделай одолжение – постарайся вести себя прилично, ладно? Мне это очень важно. – Снова этот пристальный взгляд.

– Тебе она нравится?

– Она мне очень симпатична. Да, нравится.

– Сильно?

– Ах, Эмма! Она мне нравится. Не больше и не меньше. Мы ведь еще не так хорошо знакомы.

– И что это значит?

Ну вот, опять он увиливает от ответа.

– Это значит, что я хочу познакомиться с ней поближе.

Эмма придвигает к себе миску с клубникой и начинает крутить ее как волчок. Она просто не знает, что на это сказать.

– Можешь с этим смириться? – Отец печально на нее смотрит. Наверное, тоже тренировался перед зеркалом.

Эмма пожимает плечами.

Ровно в три на пороге стоит Тереза Функ в джинсах, белоснежной футболке и кроссовках. Туфли на шпильках она оставила в шкафу. Явилась, так сказать, в штатском. По всему домику разносится кофейный аромат. Эмма, скрестив руки на груди, стоит внизу лестницы, будто кол проглотила. Папа тянет ее в кухню и мягко подталкивает к скамейке.

– Заходи, Тереза. Садись, пожалуйста! – Северин Блум ослепительно ей улыбается, а Функ хихикает.

Веселенькое предстоит застолье. Эмма берет кусок вишневого пирога. Надо, чтобы рот постоянно был набит – тогда, может, обойдется одним киванием. Так и есть. Говорить ей особо не приходится: отец с Терезой прекрасно беседуют без нее. Обо всем на свете – в частности, о том, сколько еще продержится этот свет, если человечество и дальше будет ставить атомные реакторы, словно дачные домики. Тереза Функ, оказывается, страстная защитница природы и даже готова приковать себя к старым деревьям, если их решат срубить. Заманчивое зрелище, думает Эмма. Тереза Функ в цепях! Но потом она все же обращает внимание на Эмму, хотя та предпочла бы обойтись без такой чести.

– Ну что, Эмма! – поворачивается к ней Тереза Функ. – У тебя такой отсутствующий вид – будто ты и не с нами.

Не очень-то и хотелось! Но вслух она этого не произносит. Да и как, если рот набит пирогом.

– О чем ты думаешь? У тебя что, уже есть парень? – Тереза снова начинает хихикать.

Да у нее не все дома! Нашла что спросить! На базаре она, что ли, диплом соцработницы купила?

– Нет, а у вас? – парирует Эмма, проглотив пирог.

Функ ее ответ кажется невероятно забавным. Легко же ее рассмешить!

– Эмма! Дамам такие вопросы не задают, – журит ее отец.

– А я тогда кто – пацан?

Тереза Функ слегка покашливает:

– Ты права. Мой вопрос неуместный – извини, пожалуйста.

Засунь себе свои извинения знаешь куда! А папа молча ухмыляется. От него, значит, помощи не жди.