Единственная для Барса

Затаив дыхание, Лика отсчитывала секунды и до рези в глазах вглядывалась в сверкающую на солнце морскую гладь. Но ни через сорок секунд, ни через минуту темноволосая голова Стромова не вынырнула на поверхность.

Охваченная дурным предчувствием, девушка выскочила из машины. Остановилась, не зная, что делать дальше. Ее вдруг сковала странная неуверенность.

Но уже в следующий миг она бежала к воде, выкрикивая имя Кирилла.

Лика заметалась по берегу, не решаясь войти в прохладную воду.

Господи, сколько прошло с момента нырка? Две минуты? Четыре?

Она сбилась со счета.

На пустынном пляже не было никого, кто мог бы помочь. А Кир все не возвращался. И Лику пронзила страшная мысль: что, если ему стало плохо? Что, если сейчас, пока она его здесь зовет, он камнем идет на дно?

В какой-то момент ей показалось, что метрах в ста среди волн мелькнула темная точка.

Мелькнула — и снова ушла под воду.

Это был Кир!

Лика ни секунды не сомневалась, что это он — и ему нужна помощь. Она вбежала в воду и продолжала двигаться вперед, преодолевая сопротивление волн, пока вода не стала доходить до груди. Плавать Лика почти не умела, так, барахталась по-детски. Но сейчас она словно забыла об этом.

Где-то на задворках сознания сигналило отчаянное предупреждение: не вздумай лезть на глубину! Ты никого не спасешь, только сама утонешь.

Игнорируя этот сигнал, девушка все больше отдалялась от берега, ноги уже еле касались дна. Ее тревожный зов разносился над морем, но ответом ему были лишь крики чаек и шум прибоя.

И вдруг земля ушла из-под ног.

Лика успела только взмахнуть руками, как соленая вода хлынула ей в лицо, заливая рот и нос, проникая в легкие и желудок. Это произошло так внезапно, что девушка захлебнулась собственным криком. Разум накрыла леденящая паника, сковала руки и ноги, потащила на дно.

Не помня себя от ужаса, Лика замолотила руками по воде. Первобытный страх придал ей сил, но их было слишком мало, чтобы справиться с волнами, которые тащили её все дальше в открытое море. Вынырнув на поверхность, Лика отчаянно закричала. И тут же снова ушла под воду, накрытая коварной волной.

Из-за крика она не успела вдохнуть. Легкие разрывались, но вокруг была лишь вода. Холодная, мутновато-зеленая, горько-соленая. Она была под ногами, над головой, окружала со всех сторон тяжелым, удушливым коконом. И ни глотка кислорода.

Лика не выдержала. Вдохнула.

Легкие обожгло.

Темная бездна накрыла сознание.

Море тянуло свою добычу на дно. Обещало покой. Умоляло остаться. Шептало, что глупой маленькой кошечке не стоило прыгать в воду, если она не умеет плавать. Шептало, что будет беречь ее и хранить…

И этот шепот подозрительно напоминал голос Кирилла.

Он вплетался в шум ветра и шорох волн. Тревожил покой. Будоражил чувства, погребенные под толщей воды. Лика слышала этот голос, но не хотела отвечать. Ее вдруг охватила такая усталость, что она перестала бороться и покорно пошла ко дну.

Лика уже не почувствовала, как чья-то рука остановила падение. Не почувствовала, как ее дернули вверх, к солнцу и небу. Только когда сильные руки сжали ее до хруста, а горячий рот прижался к ее губам и втолкнул в стиснутые зубы глоток воздуха — только тогда она распахнула глаза и сквозь призму воды увидела, словно в тумане, лицо Кирилла, искаженное глухим отчаянием.

Впервые за все время их знакомства она увидела неподдельный страх в его глазах. Он боялся. Боялся ее потерять. Она увидела это так ясно, словно в тот самый момент его чувства прошли сквозь нее. И этот страх заставил ее вцепиться в него непослушными пальцами до боли в суставах.

Они были уже на мелководье, когда Кир поднялся во весь рост, удерживая на руках горе-русалку. Его глаза снова стали похожи на спокойную небесную гладь. Никаких эмоций, никаких движений души — все надежно укрыто под ледяным панцирем. И Лике показалось, будто ее несет не мужчина из плоти и крови, а робот.

Она жалобно всхлипнула. Ей так хотелось, чтобы он ее пожалел. Просто пожалел, как ребенка. Но вместо тепла и сочувствия она получила лишь глыбу льда.

— Зачем полезла в воду, если не умеешь плавать? — процедил Стромов, не разжимая зубов. И тон его был отнюдь не приветливым.

Не выдержав, Лика обхватила Кирилла за шею, уткнулась носом ему в плечо, и сквозь ее посиневшие губы прорвалось сдавленное рыдание.

— Дура! — отрывисто и зло раздалось над ее головой. — Ты едва не погибла! У тебя вообще есть мозги?

И она, не сдержавшись, разревелась навзрыд. Так, как не плакала со смерти матери. Рыдая взахлеб, вздрагивая всем телом и судорожно хватая воздух горящими от соли губами.

Кир молчал, давая ей всласть нареветься. И едва сдерживался, чтобы не сжать ее со всей силы. Сейчас ему больше всего хотелось лишь одного: убедиться, что она живая, убедиться, что он успел вовремя, не опоздал!

Ужас, который он пережил в тот момент, когда понял, что Лика исчезла — этот ужас невозможно было сравнить ни с чем! Разве что с ужасом маленького мальчика, который проснулся в горящем доме и обнаружил, что его семья мертва.