Единственная Джун

Она идет к Кипу, придерживая рукой шляпу от резкого порыва теплого ветра, и замирает на полпути. Джун замирает, потом поворачивается в сторону подъездной дорожки.

Наши взгляды встречаются. Вздохнув, я набираюсь смелости и открываю дверь, заявляя о своем прибытии.

Кип приветливо машет мне рукой, идя по мощеной дорожке.

– Брант. Привет.

– Привет. – Я засовываю ключи от машины в задний карман. – Что привело тебя сюда?

Должно быть, я выразительно смотрю на Джун, потому что он замирает на мгновение, чтобы считать меня. После этого он ободряюще улыбается:

– Я помогаю Эндрю с проектом кухни. Переделываю шкафы. Ему нужно чем-то занять себя… занять голову.

Джун беспокойно ерзает, потом отворачивается, перебирая в руках садовые перчатки.

Я возвращаю внимание к Кипу, и меня охватывает чувство вины.

– Может, мне помочь?

– Не-а, – говорит он, дружески похлопывая меня по плечу. – У тебя и так много дел. Я просто пытаюсь быть полезным там, где могу, – это и тебя касается. Если что, только позвони.

На моих губах появляется едва заметная улыбка.

Кип был маяком света в течение последних двух месяцев после смерти Тео, и, честно говоря, я не знаю, как ему это удается.

Он был тем, кого Тео спас.

Тео пожертвовал своей жизнью… ради него.

Тяжесть такой ноши кажется просто непосильной, поэтому меня удивляет, что Кипу удается крепко стоять на ногах, возлагая на себя дополнительные тяготы, и предлагать свою искреннюю поддержку, когда его собственное сердце, должно быть, просто разрывается.

И есть я.

Парень, который бросил свою семью в трудную минуту. Придурок, который сбежал, как трус.

Самопровозглашенный защитник, бросивший девушку, о которой поклялся заботиться.

Я бросил ее.

– Брант.

Обеспокоенный голос Кипа возвращает меня к реальности. Мой взгляд затуманивается от слез, когда я смотрю на него. Я делаю тяжелый вдох, наполненный сожалением.

– Думаю, я облажался, Кип.

Он смотрит на меня с сочувствием, и я так рад тому, что в его взгляде нет ни капли жалости.

Я бы не вынес этого.

– Ты сделал то, что должен был сделать, – говорит он.

Я качаю головой:

– Сделал это для себя. Я был эгоистом.

– Горе само по себе эгоистично. В этом нет ничего постыдного. – Кип вздыхает, плечи опускаются, когда он делает небольшой шаг вперед. – Послушай… каждый реагирует на травмирующее событие по-разному. Нет правильного или неправильного пути к исцелению. Некоторым людям нужно время и уединение, чтобы все пережить, погоревать в одиночестве, а некоторым, таким как я, нужно оставаться чем-то занятыми. В социуме и полезным.

– Есть неправильный путь, – возражаю я, переводя взгляд на Джун, она возится в траве, склонившись над цветочной клумбой. – Неправильный путь – это путь, который тянет других людей вниз вместе с тобой.

– Нет. – Он качает головой, оставаясь непреклонным. – Ты не несешь ответственности за то, как другие реагируют на то, что нужно тебе.

Я позволяю его словам просочиться внутрь, дабы заполучить крупицу спокойствия.

Мои намерения были чисты.

Я не пытался причинить кому-то боль – я делал все, чтобы Джун не затянуло, куда не надо: у меня не хватало душевных сил, чтобы бороться со своим горем от потери Тео и мукой такой любви к Джун, о которой я никогда не должен был даже думать.

Этого всего было слишком много.

Этого было слишком, черт побери, много.

Кип прослеживает за моим взглядом, туда, где Джун просеивает пересохшую землю, потирая затылок.

– С ней все будет в порядке. Она сильнее, чем ты думаешь, – мягко говорит он мне.

– А ты… – Я провожу рукой по волосам, шаркая ногами. – Ты проводишь с ней много времени?

Ненавижу себя за то, что чувствую ревность, тогда как вместо нее должна быть благодарность.

Кип здесь, а я нет.

Это моя вина.

Он чувствует скрытый подтекст в моем вопросе и быстро опровергает это.

– Я бы так не поступил. – Когда я снова перевожу на него взгляд, он слегка мрачнеет, словно его немного задел этот тонкий намек. – Я бы не поступил так ни с тобой, ни с Тео. Пожалуйста, знай это.

– Я не это имел в виду…

– Это, – говорит он, но не сердито. Просто твердо. – Именно это, но все в порядке. Теперь ты знаешь, что я никогда не перейду эту черту. Я здесь, чтобы помочь, а не усугубить ситуацию.

Я вздыхаю:

– Прости.

– Не стоит. – Кип глубоко вдыхает, опуская голову. – Я знаю, что у вас двоих долгая история.

Для этого есть слово.

Мне становится стыдно за то, что Кип видел в том коридоре. Он знает мой маленький грязный секрет.

Тем не менее в нем нет ни капли осуждения.

Нет презрения.

Он продолжает:

– Я не виню тебя за то, что ты съехал после всего, что случилось. Я думаю, ты должен был это сделать. Для твоего собственного благополучия, и для ее тоже… даже если она этого не понимает.

Я смотрю на него выжидающе.

– То, что произошло между вами, – это сильно. – Кип встречается со мной взглядом. Проходит мгновение. Затем он заканчивает: – Будь сильнее этого.

Резко вдохнув, я моргаю. Он улыбается мне, а затем, словно желая поддержать, еще раз хлопает меня по плечу и направляется к машине.