Единственная Джун

Я согласилась, потому что каждый свободный час на выходных я посвящала танцам и мне бы не помешала социальная разгрузка. Я не планирую задерживаться надолго. Не так просто гулять допоздна, когда Брант все еще живет дома. Клянусь, он не ложится спать, пока я не прихожу домой. Ему обязательно нужно убедиться, что я цела и невредима.

Во всяком случае, раньше он так делал.

Солнце начинает садиться за горизонт, и я прохожу пешком небольшое расстояние от дома Селесты и вхожу в дом.

Папа как раз заканчивает ужин, а мама убирает со стола. Когда я оставляю спортивную сумку в холле, папа поворачивается на стуле, приветствуя меня.

– Джун Балун, моя дорогая дочь, – смешно вопит он. Его голос никогда не звучит сердито, несмотря на грубый баритон. – Поторопись и отведай гамбо[33], пока твоя мать все не съела.

– Очень смешно, Эндрю, – бормочет мама из-за угла кухни. – Ты сам, как бешеное животное, с пеной у рта, поглощаешь габмо, а я пытаюсь съесть хотя бы порцию.

– Не было никакой пены, дорогая. Были лишь маленькие пузырьки. – Он бросает на меня выразительный взгляд, а потом говорит: – Драматично.

Мой папа – чудак. Он носит тапочки-утконосы, придумывает смешные слова и всегда рифмует мое имя с чем-нибудь случайным. Джун Дурачун, когда я веду себя глупо. Джун Тайфун, когда я в плохом настроении. Джун Балун, Джун Лагун, Джун Гарпун – рифмовки бесконечны. Когда я хочу, чтобы он воспринимал меня серьезно, это приводит меня в ярость, но в основном я научилась это ценить.

Вытащив из сумки сладости из кафе-мороженого, я прохожу через гостиную на кухню, где экзотические специи и тмин так и витают у меня под носом. Я протягиваю отцу упакованные ириски:

– Вам с мамой.

Его глаза загораются, он кашляет в кулак, невнятно бормоча:

– Любимый ребенок. Внимание.

– Формально это Тео купил.

Он снова кашляет:

– Второй любимый ребенок. Внимание.

Похлопав его по плечу, мы с мамой обмениваемся улыбкой, после чего она начинает ставить грязные тарелки в посудомоечную машину. В другой руке я держу пакетик с жевательными конфетами. Я думаю, Брант должен быть в своей комнате, так как его машина стояла на подъездной аллее, когда я вернулась домой.

– Брант наверху? Я ему тоже кое-что принесла.

– Да, – говорит мама. – У него выходной. Он поднялся к себе прямо перед тем, как ты зашла.

Папа добавляет:

– Он в настроении. Хорошо, что ты пришла с подарками.

– В настроении?

Он пожимает плечами.

– Не уверен, по правде говоря. За ужином он ничего особо не сказал. Но эй, пока ты там, иди и крепко обними своего брата. – Папа подмигивает, что является сигналом к шутке. – Джун Обнимун.

Боже правый.

Я закатываю глаза и иду к лестнице.

Когда я захожу через приоткрытую дверь его спальни, то вижу, как Брант стоит у окна, глядя на темнеющее небо. Сглотнув ком в горле, я делаю несколько осторожных шагов вперед.

– Привет.

Он слышит мое приближение, поэтому сразу же откликается:

– Привет. – Он не оборачивается. Брант стоит спиной ко мне. Его отражение угадывается в оконном стекле.

Я облизываю пересохшие губы и подхожу к нему, пока не оказываюсь прямо за его спиной, тепло его тела проникает в меня. Аромат мыла Ivory обволакивает, смешиваясь с легким ароматом мяты его любимой жвачки.

Я обнимаю его за талию, прижимаясь щекой к его спине.

Он напрягается.

Это болезненная реакция.

Брант всегда рад, когда я его обнимаю. Он всегда отвечает мне такой же нежностью, часто повышая градус: берет меня на руки, щекочет или сжимает меня в объятиях так сильно, что кажется, вот-вот задушит. Он никогда не вздрагивает. Он никогда не сомневается.

Он никогда не напрягается.

– Брант, пожалуйста, – шепчу я ему в спину. – Обними меня в ответ, ладно?

Проходит мгновение, долгое, тревожное мгновение, но в конце концов он поднимает ладонь и кладет ее на мои руки. Это немного, но уже что-то.

Брант опускает голову, когда задевает пальцами маленький пакетик, который я все еще держу в руках.

– Что это?

– Жевательные конфеты. Сегодня купила их для тебя.

– Зачем?

Зачем? Какой нелепый вопрос. Опуская руки, я жду, пока он повернется ко мне. И когда это происходит, я сразу же замечаю на его лице жесткое и напряженное выражение. Лучистый лес в его глазах, сочная зелень и богатая почва словно превратились в умирающее болото.

– Потому что я люблю тебя, вот почему.

Он хмурится еще сильнее.

– Я даже попросила убрать все фиолетовые конфетки. – Взяв его руку в свою, я вкладываю маленький пакетик ему в ладонь, смыкая пальцы вокруг. – Я подумала, может быть, тебе захочется чего-то сладкого.

Брант на мгновение закрывает глаза, сжимая подарок. Его мрачное молчание пронзает меня тупым кинжалом прямо в сердце.

Что-то не так, но я не знаю что. Что-то случилось, но он не хочет мне говорить.

Я не смогу помочь ему, если он мне не скажет.

Я должна помочь ему.