Единственная Джун

Я не переставая размахиваю руками, ногами, а Кип продолжает оттаскивать меня назад, удерживая мертвой хваткой. Я рычу, как бешеный медведь, по подбородку течет слюна. Я тычу в Бранта, который пытается подняться, – реки крови залили ему все лицо.

– Вот оно, да? Я наконец-то все понял. – В груди кипит от гнева, безумия, печали. Ты никогда не признавал меня как своего брата, потому что это означало бы, что ты должен был признать Джун как сестру. – Брант тяжело дышит, все еще качая головой. Кровь течет по носу, губам, подбородку, заливая воротник. – А ты не мог, так ведь? Потому что все это время ты мечтал ее трахнуть!

Последние два слова вырываются из меня со звериным рыком.

– Тео, черт побери, возьми себя в руки. – Кип все еще держит меня, сдерживает, чтобы я не вырвался и не убил человека, которого считал своим братом с тех пор, как мне исполнилось семь лет. – Нам нужно идти. Поступил вызов. – Он разворачивает меня, одной рукой схватив за форму, а другой отвесив пощечину. – Ты меня понимаешь? Мы должны идти. Соберись.

Он слегка трясет меня. Красная пелена перед глазами начинает спадать. Я моргаю, сглатывая копоть и грязь, застрявшие в горле, а затем киваю:

– Да, хорошо… черт. Я слышу тебя.

Я сбрасываю с себя его руки и наклоняюсь, чтобы прийти в себя. Мне кажется, я слышу Бранта позади, тяжело дышащего, как и я.

Он просто молча пытается подняться. Ему нечего сказать.

– Это еще не все, – процедил я сквозь зубы.

Кип хватает меня за руку:

– Пойдем.

Он, видимо, боится, что я снова сорвусь.

Ему следует бояться.

– Ты слышишь меня, ублюдок? – Я не хочу видеть его лицо. Я не хочу смотреть на него, но смотрю. Я поворачиваюсь и бросаю взгляд на Бранта: он смотрит куда-то в сторону, хватает себя за волосы. Его глаза мокрые от жалких гребаных слез, а лицо измазано кровью.

Он выглядит убитым.

Потрясенным.

Виноватым.

Я рычу, мой гнев нарастает.

– Это еще не конец! – Я дергаюсь, чтобы снова наброситься на него, но Кип отталкивает меня назад, практически утаскивает за собой. Мои слова эхом разносятся по коридору, а Брант смотрит мне вслед, в нем нет ничего от того брата, которого я думал, что знаю.

* * *

Мы мчимся к месту происшествия с включенными мигалками и сиренами по загруженным улицам.

Сердце яростно стучит, готовое вырваться из груди.

Я никак не могу избавиться от образа Бранта и Джун: как они обнимают друг друга, подобно любовникам, целуются взасос, изгибаются всем телом.

Это тошнотворно.

Безумие.

Кип не произнес ни слова за все время, что мы несемся со скоростью шестьдесят миль в час. Я сжимаю кулаки до белых костяшек. Он просто сидит в тягостном молчании, одна рука на руле, а другая – на подбородке, словно он в глубокой задумчивости.

На 83-м шоссе, главной трассе, произошла авария.

Интересно, может ли она быть еще хуже, чем то крушение, что я только что пережил.

Вздох наконец заполняет пространство между нами, Кип поворачивается, бросая взгляд в мою сторону.

– Скажи мне, что ты в порядке. Если нет, я позвоню Митчеллу прямо сейчас и…

– Я в порядке, – впиваюсь ногтями в ладони. – Я в порядке, Кип.

– Ты не знал?

Я резко поворачиваю голову:

– Знал что? Что мой приемный брат все это время мечтал засунуть член в мою младшую сестру?

Меня тошнит.

В голове туман.

Голова идет кругом.

Я глубоко вдыхаю.

Кип молчит какое-то время, откинувшись назад, пальцами барабанит по рулю.

– Я просто имею в виду… у тебя была возможность наблюдать за их отношениями, находясь в первом ряду всю свою жизнь. Если кто-то и мог что-то подозревать, то, думаю, это был бы именно ты.

Подозревать.

Да, конечно, это не раз приходило мне в голову в последнее время – темная тень всюду ходила за мной по пятам, нашептывая на ухо и отравляя мою голову грязными мыслями. Были знаки. Мимолетные касания, долгие тягучие взгляды, длительные объятия, балансирующие на грани невинного и запретного.

Но я думал, что схожу с ума, теряю чертов рассудок.

Как он мог?..

Как они могли?..

Я сглатываю. Брант и Пич всегда были близки – очень близки. Их связывали такие прочные, такие нерушимые узы, что даже я никогда не мог пробиться сквозь них. Я никогда этого не понимал. Я никак не мог определить, что двигало их безумной привязанностью друг к другу, что питало ее или что, черт возьми… послужило источником ее возникновения.

Мои отношения с Джун были построены на верности и яростной, опекающей любви.

Мои отношения с Брантом были построены на общих интересах, уважении и мощном общем знаменателе – Джун.

Но Брант и Джун? Они всегда были чем-то совершенно иным.

Однажды когда я был еще совсем маленьким, то в порыве злости спросил маму, почему Джун любит Бранта больше, чем меня, почему она предпочитает кататься на велосипеде с ним, вместо того чтобы сражаться со мной на мечах во дворе. Мама ответила мне, что я все не так понимаю.

Она не любила его больше. Она просто любила его по-другому.