Единственный

— Какая разница, сейчас или не сейчас? — округлила глаза Шахмаз-старшая. — Если наша невестка пришла в нашу семью не корысти ради, она подпишет в любое время, — упрекнула.

Содержимое было достаточно объёмным, если вникать, займёт далеко не пару минут, к тому же…

— Алихан об этом знает? — единственное, что действительно заинтересовало меня.

Причина проста — его подписи в конце документа не было.

— Это ты сейчас ищешь повод не подписывать? — ушла от ответа госпожа Ирем.

Я поймала пристальный взгляд от Альпа через зеркало заднего вида. Слишком мимолётный, чтобы понять, как ко всему происходящему отнёсся он, и знал ли он ранее о чём-то подобном. На его лице не единой эмоции не отражалось.

— Нет, не ищу, — постаралась я оставаться спокойной. — Я хочу знать, почему соглашение, заключаемое между мной и вашим сыном, даёте мне вы — не он. До тех пор я ничего подписывать не стану, хоть что обо мне думайте.

Как минимум потому, что не совсем понимаю, чем мне это грозит. Сперва надо разобраться. А собой я вполне могла гордиться. Свекровь на мои слова одарила негодующим взором, но я выдержала его с лёгкостью, кажется, тоже начала привыкать.

— У тебя есть ровно сутки, чтобы подписать, обсуждай с кем хочешь, делай, что хочешь. Не подпишешь добровольно, я тебя заставлю, — больше ничего не сказала, показательно отвернулась и забыла о моём существовании.

— Ну, мама… — мрачно отреагировала Лали.

Я же осталась взаимна госпоже Шахмаз. Тоже сделала вид, будто больше не помню о ней, сосредоточилась на мелькающем сбоку пейзаже. В скором времени машина остановилась перед белокаменным зданием в стиле греческого возрождения с множеством внушительных колонн, и у меня появился дополнительный повод не замечать свою свекровь. Выйдя из машины, та моментально попала в окружение целой толпы, величественно привествуя всех, кого видела на своём пути. Я же немного задержалась на улице, около автомобиля, расправляя несуществующие складки на длинном подоле своего вечернего наряда глубокого алого оттенка, лишний раз убеждаясь, что выгляжу достойно.

— Алихан приедет в течении получаса, так что мы ещё можем успеть повеселиться, пока его нет, — хмыкнула задорно Лали.

Устала меня дожидаться и сама же потянула за собой.

Внутри оказалось не только многолюдно и шумно, но и сказочно красиво! Меня словно окружила европейская дворцовая классика. Парадный лестничный холл был выполнен из мрамора, величественные ступени вели на второй этаж, куда стягивалось большинство гостей вечера.

— Я буду шампанское! — заявила первым делом моя золовка.

И если я просто скептически покосилась на неё, то Альп:

— Кто тебе позволит? — остановил на ней свой хмурый взгляд.

— Неправильная постановка вопроса, — нисколько не прониклась девушка. — Лучше спросить: “Кто тебя остановит?”.

Сперва сказала, а потом ещё и язык ему показала. Ответной реакции от него дожидаться не стала, подхватила подол своего платья в пол и понеслась наверх.

— Да чтоб эту несносную… — уныло вздохнул охранник.

Его явно раздирали противоречия. Оставаться со мной, или же начать репрессии в отношении непослушной проказницы.

— Ты иди за ней, я тут побуду, подожду Алихана, — успокоила его, как смогла.

Брюнет размышлял недолго, хотя и сомневался.

— Ладно. Только на улицу не выходите, пожалуйста. И одна не оставайтесь нигде, — оставил мне инструкции, прежде чем направиться вслед за Лали. — Я пришлю к вам кого-нибудь в самое ближайшее время, пока ваш муж не прибыл.

Здесь, среди огромной толпы, мне в самом деле вряд ли что-либо угрожало, даже с моим талантом находить неприятности там, где их до меня совсем нет, поэтому с благодарностью улыбнулась ему, а после принялась по новой разглядывать окружающий меня интерьер.

— Шампанское? — отвлёк голос справа.

Мне тут же под нос подсунули бокал.

— Нет, спас… — отозвалась, собираясь отказаться.

Да так и не договорила. Осознала, голос — совсем не чужой, слишком знакомый. Мужской. Низкий. Невольно порождающий некий отклик в глубине моей души. Каждый раз, когда я его слышала, внутри меня что-то противно сжималось, мешая нормально дышать, хотя это впечатление такое же лживое, как и всё то, что я знала об этом мужчине. Ведь он…

— Амир? — ужаснулась, отшатнувшись назад.

Попятившись, наступила на собственный подол. Не упала. Рука, ещё совсем недавно предлагающая мне бокал с игристым напитком, отреагировала быстрее меня самой, не позволила рухнуть на глазах у всех, подхватив сзади, придерживая.

И вместе с тем не позволяя сбежать.

— Я знал, что ты меня не забыла, дочь посла, — хищно оскалился араб, склонившись надо мной, так и не отпустив. — Я тоже только о тебе и думаю.

Его пальцы впились сквозь ткань платья, с такой силой, что становилось больно. В чёрных, как пропасть, глазах читалось настолько безграничное самодовольство, что внутри прочно вселилась уверенность — неспроста он настолько обнаглел.

— Отпусти, — прошептала, пока сердце в груди позорно холодело, а по позвонкам полз липкий холодок. — Я буду кричать.