Единственный

Кажется, настала мне пора не только обижаться, но и в своих грехах тоже каяться. С учётом переполняющего меня возмущения, дело весьма непростое. Впрочем, говорить ничего и не пришлось.

— Лали, присмотри за щенком! — не оставил возможности выразиться супруг, заметив приближение девушки раньше меня.

Она так и не дошла до нас. Не успела.

— Добро пожаловать домой, брат! — радостно заулыбалась.

Получила ответный безмолвный кивок, после чего мужчина резко свернул в сторону, не забыв и меня прихватить с собой… в сторону придомовых построек, возвышающихся сразу за дорожкой между деревьями. Первая попавшаяся из них — место хранения садового инвентаря, попросту говоря — чулан, дверь в который Алихан сперва запер, а потом и меня к ней спиной прислонил.

Тут было довольно тесно и темно, однако вопросом освещения он вовсе не озаботился. Подхватил за бёдра, приподнимая выше, и впился в мои губы жадным поцелуем, заставляя забыть о том, где мы и что вокруг. Остался лишь вкус его дыхания, жар крепкого тела, что прижимал собою, не позволяя упасть, и его мягкие губы, что алчно терзали мои, вновь и вновь, до головокружения.

— Алихан… — всхлипнула, урывками хватая ртом кислород, обхватив ногами его торс, обнимая за плечи.

Он не прекратил целовать меня и тогда. Не оставил ни шанса на то, чтобы прийти в себя. Украл мою вменяемость, силу волю, способность соображать. Всё, что у меня осталось — дикая потребность чувствовать сводящие с ума поцелуи, что постепенно смещались ниже и ниже, пока меня саму он приподнимал всё выше и выше. Ласкал, жалил и прикусывал, облизывал совсем нескромно — подбородок, шею, зону пульса, ключицы и ещё ниже, спускаясь к груди, стягивая верх платья вместе с бюстье.

— Алихан… — выдохнула рвано, когда его губы сомкнулись вокруг ореолы, а зубы слегка сдавили.

Это чувство прошило током насквозь. Словно самая неотвратимая отрава, моментально впиталась в мои вены. Одурманило. Заставило сердце колотиться, будто бешеное. Ничего уже я не слышала, кроме это ритма, что отражался внутри меня гулким ритмом. Нет никакого противоядия.

Зато...

— Скажи ещё раз, любимая, — хрипло прошептал мужчина. — Повтори. Хочу снова услышать, как моё имя звучит на твоих сладких губах.

Его голос — ещё один персональный разряд тока для меня. Пронизывает остро-сладкой болью. Остаётся внизу живота тугим мучительным комом. Сковывает мышцы. Толкает к нему навстречу. Да, я повторяю. Сбиваюсь со счёта, какое количество раз. Зову его по имени. Нуждаюсь в нём. Выгибаюсь в спине. Обнимаю так крепко, как только хватает сил. И сама прижимаюсь к нему, запрокидывая голову, теряясь в нахлынувшем потоке эмоций, цепляюсь за него до побеления пальцев, но и это не помогает удержаться в реальности. Я слишком возбуждена. Готова на что угодно, лишь бы шагнуть за ту грань, к которой может подвести лишь он один.

Он и подводит…

По своим правилам.

— А теперь скажи мне, когда я прикоснусь к тебе там, между твоих красивых ног, ты будешь достаточно влажная, чтобы принять меня? — соблазняющий шёпот у моего виска — контрольный выстрел, убивает и разрушает меня по частям, как новая доза героина. — Потому что я целый день только об этом и думаю, любимая. О том, как крепко ты сожмёшь собой мой член, когда я буду глубоко в тебе.

То, что прежде казалось бесстыдным и распутным, отныне воспринималось самым необходимым и нужным, поэтому мой ответ слетел легко, правдиво, почти мольбой:

— Да, — то ли в самом деле согласие на озвученные им слова, то ли больше ответ на его действия.

Не важно. Разум давно затмило жгучей волной желания, что разливалась и кружила по моим венам ядовитым пламенем самой преисподней. И я сгорела бы в нём, рассыпалась в пепел. Но внезапно всё случилось наоборот — всего один толчок, резкий, действительно глубокий, и я внезапно стала цельной, как никогда. Словно так и должно быть. Вот так правильно.

Алихан опустил на себя и замер. Шумно выдохнул и тяжело втянул в себя воздух, удерживая меня на весу. Кажется, боролся с самим собой в данный момент. Слишком заметно пульсировала жилка на его шее, стекал по вискам пот, напряжены его плечи. В глазах — бешеный голод, ничего разумного и терпеливого. Но мужчина всё равно не двигался. В отличие от нашей последней совместной ночи, он давал мне время.

Вот только зачем оно, если...

— Алихан, пожалуйста, — попросила.

И тут же захлебнулась. Своим вдохом. Своими словами. Каждым последующим толчком, что сталкивал мой разум в пропасть, в тьме которой я с превеликим наслаждением утонула и увязла, когда нас обоих накрыло нахлынувшим оргазмом, почти одновременно.

Глава 22

Аида