Единственный

— Твоя обувь до сих пор валяется у бассейна. Ты забыла про неё. Просто не хотел, чтобы ты поранила ноги где-нибудь по пути, — невозмутимо прокомментировал собственную выходку он.

— Угу, — кивнула, пополам с подло сорвавшимся с уст всхлипом. — Спасибо.

Алихан ничего не сказал. Дошёл до нашей спальни. Оставил меня на краю постели. Сам опустился передо мной на корточки, обхватил мои, непонятно когда начавшие дрожать ладони, до сих пор сомкнутые на керамическом изделии.

— Они подождут ровно столько, сколько потребуется, — поведал вкрадчиво. — Мелек, принеси воды, — а это уже не мне.

Оказывается, всё это время она следовала за нами бесшумной и безмолвной тенью. Также молчаливо кивнула и унеслась исполнять приказ хозяина дома. После того, как тот самый стакан воды влили в меня, а затем ещё один, воспринимать реальность мне в самом деле загадочным образом стало проще, пусть и не сразу.

— Может быть дальше ты сам?.. — буквально взмолилась, представив, как придётся возвращаться вниз.

И сама себя возненавидела за свои же слова.

Слабость — последнее, на что я имела право. То же самое читалось в глазах Ясмины, застывшей на пороге, наблюдающей за мной с расстояния, не спешащей переступать границу комнаты. Нет, она не смотрела на меня с осуждением. С жалостью. Но слишком уж пронзительно. Так смотрят на тех, у кого ни шанса не осталось подняться после падения, сколько себя не подбадривай.

— Тут не всё так просто, — отозвался на мой вопрос Алихан. — Есть кое-что, что ты должна услышать. Лично.

— Например? — склонила голову.

Я не имела ни малейшего понятия, что такого ценного могли сообщить адвокаты из того, чего бы не знала я сама. И не на мужчину посмотрела, когда завала встречный вопрос. На няню. Потому что не существует ни одной тайны, касающейся моего отца, которую бы они не знала. Да и прибыла сюда вместе с адвокатами. И могла бы давно мне всё рассказать. Но не рассказала. И сейчас — тоже молчала. Что напрягало вдвойне.

— Дальше я сама, — сдалась она под моим тяжёлым взглядом.

Алихан поднялся на ноги.

— Уверены? — поинтересовался неожиданно язвительно. — Или сперва ещё немного подождём, пока новый жених на пороге не объявится, тогда точно будет из кого выбрать… — закончил мрачно.

Его реакция вовсе ввела в ступор. Как и усилила все мои подозрения о неладном.

— Ясмина? — всё-таки пересилила я себя, отпустила урну, оставив её на тумбе, и поднялась на ноги.

Алихан ушёл. Нянюшка всё-таки перешагнула порог. Закрыла за собой дверь. И заперла её. Выдохнула. Вдохнула глубоко и несколько раз сразу, как если надышаться перед смертью собиралась. А потом…

— Я знаю, ты ждёшь объяснений. Но сейчас на них времени нет. Тебе нельзя оставаться в этом доме. Где угодно, но только не здесь. Собирай вещи, Аида. Мы уезжаем.

У меня начались галлюцинации на фоне стресса, или она в самом деле это сказала?!

— Не поняла, — озвучила я свою мысль вслух.

Остановилась посреди комнаты. Сложила руки на груди и приподняла бровь в ожидании дальнейших разъяснений. Разумеется, бросаться на сбор вещей я не собиралась.

— А давай ты потом будешь упрямиться, и просто сделаешь, как я говорю? — ответно взмолилась Ясмина. — Ты меня разве не знаешь? Если говорю, что так надо, значит, так надо. Для твоего же блага, — закончила строго.

Я же усмехнулась. А потом просто стояла и смотрела на неё, думая о том, словно видела эту женщину впервые. Нет, внешне не изменилась. Точь-в-точь, как я помню. Но то, что она делала — словно и не она передо мной, а кто-то другой, как подменили.

— Пока твой муж занят с адвокатами, уйти будет проще. Не думаю, что они займут его надолго, — добавила с нажимом няня.

Внутри всё похолодело.

— Пока мой муж занят? — переспросила, всё ещё не веря тому, что слышала. — То есть, ты просто воспользовалась предлогом, для того, чтобы… а, собственно, что, Ясмина?

Женщина страдальчески закатила глаза. Поравнялась со мной и схватила за руки.

— Я же сказала, всё тебе расскажу, когда уйдём отсюда, Аида. Хватить упрямиться, пожалуйста, я прошу тебя, — произнесла, крепко сжимая мои ладони, и поджала губы, явно не собираясь продолжать диалог, но всё же дополнила: — Если в этом мире и есть кто-то хуже, чем Валид аль-Алаби, то это Ирем Шахмаз. И если мы не уйдём сейчас, то потом такой возможности уже не будет. Как только она узнает то, что собирается сказать адвокат твоего отца, ни за что не отпустит.

Нервный смешок, сорвавшийся с моих губ, вышел слишком резким и громким. В любой другой ситуации мне бы за свою реакцию стало стыдно. Но не сейчас.

— То есть, дело в моей свекрови? — переспросила я на всякий случай, наряду со вторым смешком.

Ясмина взглянула на меня исподлобья.

— Ты даже не представляешь на что способно это исчадие ада! — воскликнула она в праведном негодовании. — Я бы ни за что не позволила тебе жить здесь, если бы знала, чей именно это дом! Поняла, только когда приехала. Она же фамилию сменила, — вздохнула обречённо. — Прости меня, доченька. Я не должна была оставлять тебя одну, — закончила совсем тихо и сгорбилась, опустив глаза.