Единственный истинный король

Обернувшись, Агата увидела перед собой Эстер и Анадиль, обе ведьмы смотрели на неё, прижав к своим губам указательные пальцы. Агата хотела было спросить, как они здесь оказались, но ставшие вновь маленькими крысы Анадиль высунулись из её кармана и дружно зашипели:

– Тсс!

Эстер кивком головы указала на куст напротив. Там, замаскировавшись среди густой зелени, сидели Тедрос и Мерлин.

– Не двигайся, – одними губами приказал ей принц.

Продолжая нещадно кромсать мечами магнолию, оба солдата были уже всего в нескольких метрах от Агаты, и Тедрос, глядя на Эстер, начал обратный отсчёт на пальцах: 3… 2… 1…

Мерлин и Эстер одновременно выскочили из кустов и выпалили по солдатам заклятиями. Эстер «своего» солдата просто оглушила и повалила с ног. Мерлин же – ну подросток, что с него возьмёшь! – увеличил шлем на голове «своего» солдата до размеров котла, оказавшись головой внутри которого солдатик одурел и принялся вслепую тыкать воздух мечом. Маг-озорник выпалил следующее заклятие, и меч солдата превратился в хорька. Мерлин недовольно покачал головой и выстрелил новым заклятием, но, очевидно, тоже не слишком удачно, потому что оно всего лишь заставило исчезнуть надетые на солдатике штаны.

– Ради всего святого, Мерлин, прекрати, – проворчал Тедрос.

Он подошёл к несчастному солдатику и оглушил его – по-простому, без всяких заклинаний, одним кулаком.

– Это всё проклятое зелье для старения. Я тебя предупреждал, между прочим, – пожаловался принцу юный маг.

– Ой, давай даже не начинай лучше, – сказала Эстер, освобождая хорька и выпуская его в кусты, на волю.

Спустя несколько минут два солдата в красно-чёрных доспехах ввинтились в ряды армейцев, собранных для поисков и поимки Тедроса из Камелота.

– Домик Белоснежки находится на восток отсюда, – шепнул Тедрос сквозь прорези своего шлема.

– Его тоже наверняка охраняют. Всё королевство под колпаком, – шепнула в ответ Агата. – Давай пойдём сразу к дому Чеддика.

– А где он, этот дом, мы же не знаем, – возразил Тедрос. – Это Софи знает, потому она нам и нужна!

Сквозь прорезь своего шлема Агата увидела, как Мерлин, Эстер и Анадиль подходят к пропускному пункту для горожан. Вооружённые идентификаторами личности солдаты пропустили их. Некоторое недоумение у них, правда, вызвало высветившееся имя Мерлина, но, взглянув на хилого юнца, проверяющий недоумённо пожал плечами и кивнул – проходи. Тедрос понимал, что им с Агатой через идентификатор не проскочить, поэтому он и решил, прикинувшись солдатами, просочиться сквозь всю толщу армейских подразделений и встретиться с Мерлином и ведьмами возле дома Белоснежки. Но казавшийся очень даже хорошим, этот план теперь выглядел, прямо скажем, глупым.

– Слушай, я с места сдвинуться не могу, – скрипнул зубами застрявший между громадными троллями Тедрос.

– Я тоже, – ответила Агата, плотно окружённая нимфами из Рейнбоу Гейл.

В отдалении застучали барабаны.

– Кончай толкаться, – грозно прорычал тролль, глядя на Тедроса. – Пихается тут, понимаешь. Умник нашёлся. Нам всем взглянуть на короля Райена хочется.

Тедрос и Агата дружно пригнули головы, надеясь, что тролль не сумел их как следует рассмотреть.

Барабаны звучали всё громче, к ним теперь прибавились нестройно звучащие трубы.

– Это Яфет, наверное, – прошептала своему принцу Агата. – Нужно поторапливаться.

Взвыли фанфары. Взвыли так громко и так близко, что у Тедроса с Агатой заломило зубы и затряслись высаженные вдоль границы Фоксвуда кусты и деревья. Затем разлетелась в разные стороны сорванная с веток листва, и границу пересекла колонна игрушечных лошадок. Впрочем, какие уж это лошадки, если каждая из них была размером с упитанного слона! Но любопытнее всего оказалось то, что каждая такая лошадь была покрыта мозаичной чешуёй из… сладостей. Была в той процессии мармеладная лошадь, и марципановая, и лошадь из рахат-лукума. Хрупкая на вид леденцовая лошадь и крепкая из тёмного трюфеля. Лошадь, покрытая толстым слоем глазури, и даже лошадь, облепленная ирисками. А самой большой – почти вдвое выше остальных – была лошадь, целиком покрытая ярко-красным лакричным леденцом, а на ней гордо возвышалась женская фигура в глухой – от макушки до пят – красной шёлковой накидке, сквозь прорези которой сверкали изумрудные глаза. На голове предводительницы лошадиного парада громоздилась сахарная корона с торчащими из неё наподобие оленьих рогов отростками. Фанфары, было такое ощущение, завывали прямо из брюха этой лошади, и под них коронованная фигура ритмично меняла свою позу – то дерево изображала, то колесо, а один раз даже сделала стойку на голове. Со стороны это больше всего напоминало какую-то странную конную йогу. Наконец игрушечные лошади остановились, замолчали безумные фанфары и барабаны. Женщина в красном оперлась обутой в сапог на высоком каблуке ножкой о голову лошади и, подбоченившись, обвела взглядом собравшихся вокруг неё солдат, прибывших сюда из всех уголков Бескрайних лесов.