Единственный ребенок

— Гм, простите, но… — начал сержант Ю.

Сонгён повернулась к нему лицом — он все столь же пристально смотрел на нее.

— Да? — отозвалась она, вопросительно склонив голову набок.

— Вы, случайно, не по нашей части работаете? Не имеете какого-то отношения к полиции?

— Что ж, можно сказать и так. Я занимаюсь криминальной психологией.

Выслушав ее ответ, он задумчиво похлопал себя по лбу, словно пытаясь что-то припомнить. Санук недоуменно перевел взгляд с сержанта Ю на Сонгён.

— Вы что, знакомы? — спросил он.

— А вам прошлой зимой не доводилось бывать на семинаре по криминальной психологии, в Национальной экспертно-криминалистической службе? — поинтересовался сержант Ю.

— Да, в январе, — подтвердила Сонгён.

Пять месяцев уже прошло, как ей выпал случай принять участие в научном семинаре по психологической экспертизе, организованном главной криминалистической структурой страны. Похоже, что этот сержант там тоже присутствовал и заметил ее.

— А я-то думаю, где же я мог вас видеть! — воскликнул он.

Сонгён наконец поняла, почему он так пристально ее рассматривал, что ей даже стало неуютно. Сержант Ю, теперь все вспомнив, отвел взгляд с таким видом, будто разрешил какую-то сложную проблему. Неловкости как не бывало, и она сразу почувствовала себя посвободней.

— А у вас тоже острый глаз. Как вы можете такое помнить? — удивилась Сонгён.

— Сержант Ю помнит всех красивых женщин, попавшихся ему на глаза, — весело объявил Санук, и коллега тут же пихнул его локтем.

— Простите, у этого малого совсем плохо с воспитанием… То, что вы сказали в тот день, основательно застряло у меня в памяти, вообще-то говоря, — произнес сержант.

— Да ну? А что я такого… — начала было Сонгён, которая не припоминала, чтобы вообще хоть раз открывала рот во время этого семинара. С трибуны не выступала, даже ни разу не поднялась со своего места, чтобы задать какой-нибудь вопрос докладчику… Странно, что теперь он вспоминает какие-то ее слова.

— Разве это не вы говорили, что душевные раны превращают человека в чудовище? — спросил сержант Ю.

Услышав то, что она и впрямь могла когда-то сказать, Сонгён окончательно растерялась. Разве она разговаривала с ним о чем-то в тот день?

Сержант Ю замахал руками.

— Непосредственно мне вы такого не говорили — я сидел в другом ряду, прямо перед вами. Я просто случайно услышал, как вы разговариваете с кем-то во время перерыва. Речь шла про Ю Ёнчхоля.

— О! — воскликнула она, сразу же живо припомнив тот день.

Коллега, которая пригласила Сонгён на семинар, представила ее одному журналисту, нештатному автору специализированного полицейского издания. Тот оказался отличным рассказчиком, поскольку зарабатывал себе на жизнь писательским ремеслом, и они проговорили весь перерыв, как будто сто лет друг друга знали.

Услышав, что Сонгён изучала криминальную психологию в Штатах, он буквально забросал ее множеством вопросов касательно профайлинга, а потом завел разговор о детстве Ю Ёнчхоля, про которого как раз писал статью. Выводы ее собеседника сводились к тому, что корни преступного поведения знаменитого серийного убийцы кроются в душевных травмах, нанесенных ему в ранние годы родителями.

Журналист цитировал Роберта Ресслера[17], который утверждал, что никакие, даже самые драматические события в жизни, случившиеся в зрелом возрасте, не способны превратить нормального человека в убийцу; соглашался с Ресслером в том, что предрасположенность к серийным убийствам закладывается исключительно в раннем детстве.

Во время этого разговора, когда речь зашла о психологических травмах, Сонгён и произнесла эту фразу: «Душевные раны превращают человека в чудовище».

— Вы из тех людей, которых я боюсь больше всего, — заметила она.

— А? — не понял сержант Ю.

— У меня есть знакомая вроде вас. Она отлично помнит, во что я была одета, когда мы ходили пить кофе десять лет назад, о чем мы тогда говорили и даже какая музыка играла в кафе. Честно говоря, это немного пугает.

— Ха-ха, в точности как сержант Ю! Вечно помнит даже самую банальную чепуху, — встрял Санук.

Сержант Ю тоже рассмеялся и сказал, что это у него с детства.

К большому облегчению Сонгён, Хаён пришла домой вовремя.

При звуке открывающейся калитки Сонгён подняла взгляд и увидела, как девочка входит во двор.

— А вот и она, — сообщила Сонгён, и сержант Ю с Сануком тоже подняли головы, глядя, как она подходит к дому.

Девочка, открыв дверь и шагнув в гостиную, при виде обоих мужчин застыла на месте.

— Хаён, помнишь их? Они из пожарной инспекции. У них есть к тебе несколько вопросов, — сказала Сонгён.

Хаён нерешительно обвела их взглядом, а потом подошла и присела на диван там, где указала Сонгён. Она явно нервничала. Переживая за нее, Сонгён положила ей руку на плечо, чтобы немного успокоить.

— Не бойся, все хорошо. Просто расскажи им все, что помнишь, — шепнула она, но Хаён так и осталась настороже.

Сержант Ю пристально посмотрел на нее, а потом, когда Санук подтолкнул его локтем, начал задавать вопросы.

— Помнишь меня? — спросил он.

Хаён кивнула.

— Ты, должно быть, тогда была в шоке. Сейчас получше? — продолжал сержант.