Единственный ребенок

Сержант Ю помотал головой. Оставался еще отчет о вскрытии. Все уже было почти готово, но предположительная причина смерти потерпевших так пока и не получила окончательного подтверждения. Из лаборатории Национальной экспертно-криминалистической службы сообщили, что отправят отчет сразу же после анализа всех взятых проб. Когда он наконец увидит этот отчет, все должно более-менее проясниться. Пока не стоит спешить с выводами.

Часть III

20

Утром перед очередной встречей с Ли Бёндо Сонгён позвонила начальнику отдела особо тяжких преступлений отдела полиции района Канбук. Спросила его, не располагает ли он какими-нибудь сведениями о матери Ли Бёндо, которая числилась пропавшей без вести.

Полицейский начальник знал не более того, что слышал от самого Ли Бёндо. Сонгён сообщила ему, что существует вероятность того, что та убита своим собственным сыном, о чем он ей сам и поведал. Полицейский, не перебивая, выслушал ее рассказ и спросил, не удалось ли ей раскопать еще что-нибудь полезное. Похоже, его больше интересовали свидетельства о местонахождении других людей — тех, чьи тела могли до сих пор оставаться где-то в окрестностях дома Ли Бёндо, а не какое-то там старое и давно забытое дело.

Сонгён пообещала прощупать убийцу на этот счет в ходе предстоящей беседы.

— И… и хочу еще кое-что у вас спросить, — добавила она.

Имелась и еще одна причина для этого звонка. У нее возникли кое-какие предположения относительно того, почему она так важна для Ли Бёндо, и теперь хотелось понять, верна ли ее догадка.

— Когда вы обыскивали его дом, не находили ли там, случайно, фотографию его матери? Если да, то мне желательно на нее взглянуть, — сказала Сонгён.

Начальник ответил, что поспрошает у оперативников и обязательно ей позвонит, после чего повесил трубку.

Перезвонил он меньше чем через десять минут. Сообщил, что фотография матери Бёндо, которую следователь велел переснять, нашлась в уголовном деле. Предложил отправить ее прямо на телефон.

Сообщение пришло, когда Сонгён, забрав из кабинета сумку, уже собиралась выйти из дома. Раскрыв свой мобильник, она внимательно изучила фотографию, но на ней было совсем не то лицо, которое она себе представляла.

Она-то думала, что Ли Бёндо согласился на беседу с ней и счел ее какой-то особенной, потому что она похожа на его мать. Но та выглядела совсем иначе. Бёндо, похоже, пошел в нее. Насколько можно было судить даже по крошечному размытому снимку, его мать была довольно красивой женщиной.

Убрав телефон в сумку, Сонгён поспешила в тюрьму.

* * *

Взяв яблоко, которое передала ему Сонгён, Ли Бёндо, в отличие от прошлого раза, положил его на стол. Всего за несколько дней лицо его заметно осунулось. Опустившись на свой стул, Сонгён заметила, что он неотрывно смотрит на нее.

— Что-то случилось, я прав? — поинтересовался он.

— С чего вы решили?

— Вид у вас какой-то не такой, как в прошлый раз.

Ли Бёндо тщательно изучал ее взглядом. Его мягкий голос звучал нежно, как шепот любовника, отчего ситуация воспринималась совсем по-другому. Сонгён подивилась, откуда такие перемены.

— В самом деле? — спросила она, но он оставил этот вопрос без внимания, как она ни надеялась на обратное. Да, что-то и впрямь случилось: Хаён. Но это было не то, с чем стоило с ним делиться. Она постаралась привести мысли в порядок, готовясь к предстоящей беседе. Однако у него, похоже, не было намерения в этом ей поспособствовать.

— У вас… теперь тоже есть кошка, — проговорил он.

— Что? — переспросила Сонгён, посмотрев на него. Обаятельная улыбка Ли Бёндо успела смениться леденящей. Подхватив со стола яблоко, он зажал его в ладонях. Она невозмутимо открыла блокнот и включила диктофон.

— Давайте сегодня поговорим о ваших деяниях, хорошо? Мне любопытно, что вас так привлекало в жертвах, — начала Сонгён.

— А хотите знать, что такого привлекло меня в вас? — поинтересовался он вместо ответа, пытаясь опять перехватить инициативу и занять в разговоре доминирующую позицию.

Сонгён секунду поразмыслила, стоит ли воспользоваться ситуацией — этими опорными камешками, которые сегодня он сам подкладывал ей под ноги, словно помогая перебраться через ручей; потом все-таки решилась сделать первый шажок. Как говорил директор Хан, среди этих «камешков» мог найтись важный ключ к пониманию преступника.

— А что… сегодня вы наконец готовы мне сказать? — спросила она.

— Если вы этого от меня хотите, — ответил он.

Сонгён отложила ручку и выпрямилась.

— Я поступила бы нечестно, если б сказала, что это меня совершенно не интересует. Так что да, давайте выкладывайте, — произнесла она.

— Жил-был один обезьяний детеныш, который потерял свою мать, едва только появился на свет. Люди, которые выхаживали его, сделали ему сразу двух матерей: одну из проволоки, с подвешенной к ней молочной бутылочкой, а вторую — из мягкого теплого меха, но без всяких бутылочек. И как по-вашему, какую из этих двух матерей выбрал этот обезьяний детеныш? — спросил Ли Бёндо.