Единственный ребенок

Сонгён приготовила для Джесона домашнюю одежду и в ожидании уселась на диван, не сводя глаз с двери ванной.

Когда там умолк шум воды, постучалась.

Дверь открылась, и она сунула в руки Джесону стопку чистой одежды. Тот, словно и не помня о происшедшем, взял ее и попятился назад. Сонгён последовала за ним.

— Не хочешь пива? — спросила она.

— Нет, очень устал. Пожалуй, сразу завалюсь спать.

— Этот щенок… — начала Сонгён.

— Ты… — одновременно с ней произнес Джесон. — Ты вроде как понемногу сближаешься с Хаён, — закончил он. — Как это вышло?

— Все это благодаря щенку, которого ты находишь таким ужасным.

— Ненавижу собак.

— Разве ты не видишь, как она рада, с этим щенком на руках?

— То есть ты предлагаешь его оставить? — поинтересовался Джесон.

— Он уже здесь. Хаён впервые хоть что-то сама попросила. Знаешь, как ты ее разочаровал, так вот наорав на нее? Она весь вечер ждала, когда ты вернешься домой! — укоризненно произнесла Сонгён.

Джесон почесал в голове, осознав, что немного переборщил. Но явно не собирался идти на попятный в отношении щенка.

— У меня просто жуткая аллергия на собак. Постоянно чихаю, и все тело чешется, — объяснил он.

— Можно держать его наверху, пока ты дома.

— Все равно собачья шерсть будет по всему дому… — проворчал он. — Зачем ты вообще его ей купила?

Сонгён опять начала злиться. С раздраженным видом уставилась на него.

— Ну что? — не выдержав, спросил он.

— Попринимай какие-нибудь таблетки. Ты ведь вроде врач? Должно же быть какое-то средство от аллергии на собак.

Поняв, что она всерьез рассердилась, Джесон явно опешил. Растерянно уставился на нее удивленно расширившимися глазами.

— Милая… — промямлил он.

— Разве нельзя пожертвовать хоть чем-то ради собственной дочери? Откуда такой эгоизм? Разве обязательно так вот все перечеркивать и заодно портить всем настроение? — сказала Сонгён, едва удержавшись, чтобы не выпалить: «Это же твой ребенок!»

Как часто ее будет подмывать напомнить ему об этом в ближайшем будущем?

В последние дни ее начинало реально злить отношение Джесона к собственному ребенку, все более и более наплевательское. Неважно, насколько он вечно занят — нельзя проявлять такое безразличие, зная, в каком зыбком душевном состоянии находится Хаён. А вдобавок ко всему теперь он еще и разорался, едва только ее увидев.

Сонгён вовремя проглотила слова «твой ребенок». В этом доме они должны оставаться под запретом. В тот момент, когда она приняла решение принять девочку, Хаён уже не его ребенок, а их общий.

При виде сердитого выражения ее лица Джесон, который продолжал что-то ворчать про себя, явно разволновался. Он с удрученным видом почесал в голове и, пытаясь что-то прочесть по ее лицу, лишь повторял:

— Ну ладно, ладно… Чего так раскипятилась-то?

— Я совершенно спокойна, — ледяным тоном отозвалась Сонгён. — Давай-ка спать.

Джесон двинулся было к ней, пытаясь хоть как-то умилостивить, но она решительно вышла из ванной, оставив его там.

Сонгён уже подходила к кабинету, но в последний момент передумала и направилась наверх, в комнату Хаён. Увидела просачивающуюся из-под двери полоску света.

— Хаён! — тихонько позвала она, открыв дверь.

Девочка крепко спала. Щенок ползал рядом, тыкаясь носом ей в руки. Сонгён уложила его в корзинку, сунув туда какую-то собачью игрушку. Приглядевшись к лицу спящей Хаён, невольно поискала в нем сходство с Джесоном. Дочка не так уж много унаследовала от отца.

Если вспомнить, какими урывками она спала в свою самую первую ночь в доме, просыпаясь от собственного крика, то намечался явный прогресс. Со временем ее душевные раны окончательно затянутся, подумала Сонгён.

Осторожно погладив девочку по голове, она припомнила те долгие дни после гибели собственной матери.

Тогда Сонгён была заметно старше Хаён, но после этого страшного события все никак не могла прийти в себя. Она чувствовала, что смерть матери оставила у нее в сердце огромную глубокую яму. И, казалось, ничего не было способно заполнить ее. Будто бездонная тьма разлеглась прямо у нее под ногами, широко раскрыв свою пасть, и Сонгён хотелось броситься в нее вниз головой.

Благодаря отцу ей все-таки удалось выйти из этой тьмы туда, где наконец забрезжил свет. Зная, что девочка сейчас тоже стоит перед столь же глубокой и темной ямой, Сонгён испытала к ней острую жалость. Твердо решила: надо взять ее за руку и направить к свету, точно так же, как это сделал в свое время ее отец.

19

Открыв ворота и уже шагнув за них, Сонгён увидела стоящих за ними двух мужчин. Оба были ей незнакомы.

Тот, что стоял впереди, с короткой прической ежиком, был одет в черный деловой костюм с галстуком. На лбу у него собрались капли пота — день был жаркий. Второй, в клетчатой рубашке, державшийся позади, тоже весь вспотел — даже волосы у него влажно поблескивали — и постоянно утирал лицо платком.

— Здесь проживает господин Юн Джесон? — поинтересовался один из них.

— Да, но… — начала было Сонгён.

— Мы — следователи, и у нас есть несколько вопросов касательно пожара, имевшего место в доме господина Пака Ёнсука, — объяснил мужчина.